Саалама, руси

Суровое лицо Талищева не предвещало ничего хорошего. Студенты уже давно научились отличать настроение гистолога — когда с ним можно пошутить и поболтать на отвлеченные темы, а когда лучше помалкивать. Преподаватель неторопливо раскладывал на столе листы тезисов, молча о чем-то размышляя и не обращая внимания на группу. Минуты текли одна за другой, в аудитории висела гнетущая тишина.

— Напишите мне телефон вашей матери, — гистолог, звучно припечатав большой ладонью, шлепнул на парту прямо перед Андреем ручку и лист бумаги.

— Кого? — парень инстинктивно повернулся к Аминке, но та на своего «бойфренда» не взглянула. Она сидела отвернувшись, будто его не знала, опустив голову, и нервно теребила пальцами стриженую макушку. Андрей надолго прикипел взглядом к фенькам на кистях девчонки: переплетенные веревки, красные, синие и желтые, уже грязные, шарики из пластика цепляются за волосы…

— Вашей матери или отца. Кого-то взрослого. С вами, очевидно, разговаривать бесполезно. Я хочу удостовериться, что ваши родители знают, что происходит. — Талищев равнодушно и хладнокровно закрывал потрепанный портфель, освобождал себе место за кафедрой. Аудитория молчала.

Гадетский вздрогнул, выводя себя из висяка. Он даже не осознавал, что все еще слегка заторможен. Для него между вопросом гистолога и собственным ответом проходила секунда, для остальных растягивающаяся в томительную полуминутную паузу.

— Не дам, — выцедил он зло.

— Тогда выметайтесь, — Талищев грохнул о стол кипой бумаги, собирая листы в ровную стопку. — И до экзамена я вас не допущу. Пошли вон оба. Вы и ваша, — преподаватель сделал паузу и брезгливо бросил, — девушка.

Тишина стала такой напряженной, что загудел воздух. Аминка еще пару минут сидела, не меняя позы и уставившись в стол. А потом резко начала собираться, скидывая в сумку ручки и конспекты, щелчок застежки был отчетливо слышен во всем зале.

Молодые люди, провожаемые любопытными взглядами, встали и пробрались к выходу, цепляясь за колени сокурсников.

— Ниязова, — тяжелый голос Талищева нагнал их уже в дверях, заставив замереть на пороге, — то, что делаете вы — это статья. Если вдруг увижу с вами двумя кого-то третьего, — преподаватель угрожающе смотрел им вслед, — я вас сдам.

К концу пары Андрей все еще был в институте — сидел прямо на полу в рекреации, сжимая коленями потрепанный рюкзак.

Гистолог прошел по холлу молча, не глядя по сторонам, и скрылся на лестничном пролете, только после этого Малика торопливо подошла к парню и несмело наклонилась. Глаза его горели невменяемой яростью. Он практически беззвучно повторял ругательства и с остервенелой злостью драл общую тетрадь на мелкие клочки. Голыми руками рвал целую толстую тетрадь, не деля на листы.

— Андрюш, — девушка боязливо опустилась на корточки. Но он ее будто не заметил.

— Коз-зел.

— Андрей, из-за чего это? — девушка тихонько положила ему на руку ладонь и сжала. Про Талищева в институте говорили, что он мужик суровый, но справедливый — просто так унижать не станет.

— Отъебись! Ничего я не сделал! Чего вы все меня достаете?!

От того, как Андрей резко сбросил с себя ее руку и вскочил, девушка отшатнулась и едва не потеряла равновесие, в последний момент успев облокотиться о стену. А когда подняла глаза, парня уже не было.

Москва. Новогиреево. 18:40.

— Ублюдок. Я в деканат заявление напишу! Козел.

— Ну че ты мечешься? — Аминка развалилась на диване, лениво листая Playboy и сплевывая шелуху семечек прямо на пол. То, что Андрей второй час в бессильной злобе бегал по квартире, ее не трогало, но нарушало единение с отголосками прихода.

— Он же нас до экзамена не допустит! — парень возмущенно уставился на девчонку.

— Ну и че? — Аминка все так же нехотя перевернулась на бок, пристраивая журнал на подушку.

— Что — «че»?! Нас из института вышибут!

— Да пошли они. Оно тебе надо? Ну вышибут и вышибут, — девчонка зевнула.

Андрея пробил холодный пот.

— Ты что? — он посмотрел на нее с какой-то детской растерянностью. Да, они заигрались, но он не думал, что это может быть так: исключат из института. В висках взволнованно пульсировало: а что скажет отец?!

Но Аминке, казалось, было совершенно все равно. Она будто наперед знала, что этим кончится, и ее уже ничто не пугало.

Парень выскочил на балкон, лицо обдуло холодным воздухом. Откуда-то снизу раздавались звонкие голоса ребятни, шуршание великов, гудки машин — после прошедшего дождя пахло озоном. Старуха-соседка из пятьдесят шестой квартиры медленно шаркала по направлению к магазину.

Парень вцепился в перила и, наклонившись, прижался лбом к рукам. У всех, кроме него, была жизнь. Казалось, мир вдруг за что-то на него ополчился, и выхода нет…

Москва. Первый МГМУ им. И.М.Сеченова. 19:30.

Малике пришлось прождать под дверью деканата несколько часов, прежде чем смурной и усталый Талищев закончил читать лекции. Увидев девушку, он не стал задавать вопросов, молча распахнув перед ней дверь. Малика несмело вошла.

— Я хотела попросить. Просто у Андрея сейчас сложный период, у него неприятности в семье и…