Сад нашей памяти

Наконец крохотное шестифунтовое[12] создание сумело оторваться от ее тела и вывалилось на залитый кровью матрас. Девочка была тощенькой и морщинистой, с губами синеватого оттенка. Мать Сэйди обтерла лицо и тельце новорожденной, бережно завернула ее в маленькое одеяло. Она хотела было передать младенца в руки дочери, но Сэйди не в силах была даже смотреть на ребенка.

Теперь со дня рождения девочки прошло уже двенадцать недель, и Сэйди изо всех сил старалась как следует заботиться о малышке. Мать Сэйди взялась сама выкармливать ребенка, и теперь, несмотря на все уныние и упадок духа у Сэйди, девочка ее росла как на дрожжах. Каждую неделю их навещала госпожа Оливия, неизменно привозя банки консервированного молока и фасоли, однако в последние пару недель ее почему-то не было видно.

И вот Сэйди сидела в своем грузовичке напротив магазина с тремя банками самогона из старой заначки, надеясь, что мистер Салливан согласится обменять его на молоко и сироп Каро. Скоро придет лето, думала она, и хочешь не хочешь, а придется «раскочегаривать» свой самогонный аппарат и вновь, как прежде, развозить заказы. Шериф, конечно, будет пытаться ее выследить, но это ее уже не пугало. Сэйди необходимы были деньги.

Она выбралась из грузовичка, потуже запахиваясь в свою старенькую куртку, которая стала сильно шире ей с тех пор, как появился ребенок. Под резкими порывами студеного ветра Сэйди пересекла улицу и вошла в магазин. Уже шесть месяцев прошло с тех пор, как она наведывалась сюда последний раз, и она очень надеялась, что сегодняшний приезд как-то сможет поднять ей дух.

Она двинулась было к главной стойке, но тут же решила задержаться поодаль, заметив, что мистер Салливан обслуживает жену здешнего пастора. Наклонив голову пониже, Сэйди сделала вид, будто изучает этикетки на банках с фасолью, слушая издалека, как женщина распространяется о воскресной службе и о том, какие гимны будет петь церковный хор.

Проходя мимо нее к дверям, женщина остановилась.

– Сэйди Томпсон? Неужто это ты тут притаилась?

Сэйди поставила на полку банку с фасолью.

– Да, здравствуйте, миссис Морган.

– Тебя в церкви не видели с самого Дня благодарения. Матушка твоя сказала, что ты сильно занедужила.

– Сейчас я уже пошла на поправку.

Женщина оглядела ее фигурку, которая, несомненно, была теперь округлее и плотнее, чем раньше.

– Вот и славно. Надеюсь на этой неделе увидеть тебя на службе.

– Да, мэм. – Скрываться и дальше в стенах дома больше не имело смысла. В скором времени люди все равно поймут, что в доме ее матери есть маленький ребенок.

Когда женщина ушла, Сэйди подошла к хозяйской стойке:

– Доброе утро, мистер Салливан.

– Сэйди! Где же ты так долго пропадала?

– Как я уже сказала миссис Морган, я тяжело болела.

– Очень тебе сочувствую.

– Спасибо. – Наклонившись к сумке, Сэйди достала одну из банок с самогоном. – Хотела вот обменять. Пару таких банок на консервированное молоко и кукурузный сироп.

– Зачем тебе столько молока?

– Похоже, это единственное, что теперь усваивает мой желудок.

Мистер Салливан озабоченно нахмурился:

– А ты обращалась к доктору Картеру?

– Мне уже нет надобности его беспокоить. Все самое худшее уже позади. – Что на самом деле было, естественно, несусветной ложью.

– Пожалуй, я смог бы продать пару-тройку таких банок, – молвил мистер Салливан.

– Только шериф Бойд об этом не в курсе, так что я бы была поосторожнее.

– Ну, я знаю, как обойти шерифа Бойда.

С улыбкой Сэйди поставила и оставшиеся банки на прилавок.

– Я прикинула, что мне за это полагается семь или восемь банок молока и сиропа.

Мистер Салливан убрал самогон за стойку и снова уставился на Сэйди, только уже без обычной своей хмурости. Напротив, лицо его немного даже смягчилось.

– Есть какие весточки от братьев? – спросил он.

– Джонни пишет очень часто. А от Дэнни пришло лишь одно письмо, где он сообщил, что попал в Италию. Но больше ничего о нем не известно.

– Война – скверная штука, – буркнул он скорее даже самому себе.

– Да, сэр.

Чтобы упаковать ее покупки, много времени не потребовалось. Поблагодарив мистера Салливана, Сэйди вышла из магазина. Когда она переходила улицу, солнечный свет внезапно отразился от блестящей крыши черного «Понтиака». Внутри у Сэйди все сжалось, и какое-то мгновение она не шевелясь глядела на эту машину. На нее разом нахлынули воспоминания из прошлой весны, и в какой-то момент ей показалось, что от слабости ее сейчас стошнит.

Передняя дверца открылась, и из машины вышел Малкольм Картер. С таким же невинным и розовощеким лицом, как у Микки Руни, он поправил на макушке шляпу и двинулся ей навстречу. В то мгновение, как их взгляды пересеклись, Малкольм сперва застыл. Глаза его прищурились, и наконец он ухмыльнулся:

– А я тебя сразу и не узнал.

Сэйди покрепче сжала в руках коробку с консервами.

– А я вот сразу же узнала твою машину.

Он на миг обернулся на авто, и на губах его растянулась кривая улыбка.

– Сколько в ней приятных воспоминаний, верно?

Уклонившись от ответа, Сэйди спросила:

– А что ты делаешь тут, в городе?