Сады Луны

— Впредь советую тебе быть внимательным к дарам Икария — ко всем его подаркам. Тысяча лет — не такой уж большой срок, алхимик. Не такой уж и большой… В последний раз Икарий навещал меня восемьсот лет тому назад — в компании трелля Маппо и Озрика — или Оссерка, как его зовут местные почитатели. — Рейк горько улыбнулся. — Насколько я помню, мы с Озриком повздорили, и Бруд едва смог нас утихомирить. Причиной стал древний спор… — Миндалевидные глаза тисте анди окрасились серым. Он замолчал, погрузившись в воспоминания.

Затем в дверь постучали, и оба повернулись. В комнату вошёл Роальд и поклонился.

— Мастер Барук, Маммот проснулся и выглядит бодрым. Более того, ваш агент Крупп доставил устное послание. Он высказал глубокое сожаление в связи с тем, что не смог передать его лично. Изволите выслушать?

— Да, — ответил Барук.

Роальд снова поклонился.

— Угорь свяжется с вами нынче вечером. На приёме у госпожи Симтал. Угорь также находит перспективу обмена сведениями и сотрудничества любопытной. Это всё.

Барук просветлел.

— Великолепно!

— Привести к вам Маммота, мастер?

— Если он в силах ходить.

— В силах. Сию минуту. — Роальд вышел.

Алхимик улыбнулся.

— Вот уж верно! — рассмеялся он. — Все соберутся на праздник! И в данном случае «все» — очень точное определение. — Рейк непонимающе посмотрел на чародея, и тот заулыбался ещё шире. — Угорь, Владыка. Лучший шпион в Даруджистане, человек без лица.

— Лицо в маске, — напомнил тисте анди.

— Если мои подозрения верны, — проговорил Барук, — маска Угрю ничем не поможет.

Дверь распахнулась, и на пороге появился Маммот. Выглядел он подтянутым и энергичным. Старик кивнул Баруку.

— Последствия оказались легче, чем я опасался, — без лишних слов пояснил Маммот. Затем он перевёл проницательный взгляд на Аномандра Рейка, улыбнулся и поклонился. — Приветствую тебя, о Владыка. Я мечтал о встрече с тобой с того самого дня, когда Барук сообщил нам о предложении союза.

Рейк взглянул на Барука и приподнял бровь. Алхимик сказал:

— Маммот — один из членов ложи Т'орруд. — Барук повернулся к старику. — Мы очень за тебя беспокоились, друг мой, с учётом Старших чар, которыми опутан курган.

— На время я попал в ловушку, — согласился Маммот, — но лишь на самом дальнем краю влияния Омтоз Феллака. Безмолвное наблюдение принесло достойные плоды, ибо тот, кто шевелится в гробнице, не почувствовал меня.

— Сколько у нас времени? — сухо спросил Барук.

— Два, быть может, три дня. Даже яггутскому Тирану нелегко перейти от небытия к жизни. — Взгляд Маммота упал на каминную полку. — Ах, графин с вином как всегда наготове. Прекрасно! — Старик быстро шагнул к огню. — Ты случайно не получал известий о моём племяннике?

Барук нахмурился.

— Нет, а почему ты решил, что я должен о нём слышать? Когда я его видел, мальчику было, постой, пять лет, кажется?

— М-м-м, — протянул Маммот, поднимая наполненный бокал и пробуя на вкус вино. — Смею заверить, с тех пор Крокус несколько подрос. Надеюсь, с ним всё в порядке. Он был…

Барук вскинул руку и резко шагнул вперёд.

— Что?! — прохрипел он, пытаясь побороть внезапный приступ ужаса. — Как его зовут? Крокус? Крокус! — Алхимик хлопнул себя по лбу. — Ах, какой же я дурак!

Лицо Маммота скривилось в лукавой улыбке.

— Ты об этом деле с Монетой, я полагаю?

На лице Барука отразилось крайнее потрясение.

— Ты знал?!

Аномандр Рейк уже некоторое время не сводил пристального взгляда пепельно-серых глаз со старика. Теперь он проговорил удивительно ровным голосом:

— Прости, что перебиваю, Маммот. Скажи, ты придёшь на Празднество к госпоже Симтал?

Старик легкомысленно кивнул:

— Конечно.

— Прекрасно, — отозвался Рейк, и в его голосе прозвучала нотка нетерпеливого предвкушения. Тисте анди вытащил из-за пояса перчатки. — Там и поговорим.

Барук не успел задуматься, отчего Рейк столь внезапно решил уйти. Это была первая сегодняшняя ошибка алхимика.

Бритоголовая женщина в длинном одеянии с воплем выбежала из ворот, сжимая в руке клок коричневатого меха. Адъюнкт Лорн отодвинулась, давая дорогу жрице. Проследила взглядом за женщиной, пока та не скрылась среди зевак. Празднество выплеснулось за стены Даруджистана, и главная улица Напастина городка наполнилась голосистой толпой, через которую Лорн уже полчаса пыталась протолкаться к воротам.

Она рассеянно потёрла плечо. Путешествие в курган, кажется, замедлило излечение, и в колотой ране поселилась боль — холодная, как лёд в погребальной камере. Осторожно приглядываясь к паре стражников, Лорн приблизилась к воротам.

Только один из солдат вообще обратил на неё внимание, да и тот удостоил адъюнкта лишь взглядом, а после снова уставился на толпу из Напастина городка. Лорн вошла в город незамеченной, просто ещё одна чужестранка, которая прибыла на праздник весны.

Сразу за воротами улица раздваивалась, огибая приземистый холм, на вершине которого темнели развалины храма и колокольня. Справа высился другой холм — на его пологом склоне террасами раскинулся сад. Ветви многих деревьев и газовые фонари украшали многочисленные фетиши и разноцветные вымпелы.