Сага

Я возвращаю Матильде листки, улыбаюсь ей и встаю, чтобы взять пальто.

— Думаю, подойдет.

* * *

С тех пор как мы приняли ее «существо», Матильда любой ценой пытается всучить нам историю о пропавшей принцессе, которую находят, но считают мертвой, хотя она на самом деле не мертвая, но, правда, и не совсем живая, в общем, поди разберись. Наша прелестная соавторша глядит на Жерома своими газельими глазами:

— Забыла, как это называется… такой сценарный приемчик… когда в конце серии вас нарочно интригуют, чтобы вы ждали продолжения.

— «Наживка».

— Вот именно! Мне нужна «наживка».

— Вы же сами знаете, Матильда, это не по вашей части. Позвольте, я займусь этим вместо вас, мне раз плюнуть. Я ведь не забыл, как вы меня выручили два дня назад с этими постельными откровениями. Мне бы до такого вовек не додуматься. Вам срочно?

— Да, эпизод с потерявшей память принцессой, которую обнаруживают на коврике у двери Каллаханов, надо закончить, показав ее без сознания.

— Так мертвой или без сознания?

— Без сознания, но зритель должен быть убежден, что она мертва. Только Камилла и Уолтер знают, что в ней еще теплится искорка жизни. Сможете мне придумать что-нибудь такое?

Молчание в строю. Мне даже параметры этой сценарной головоломки усвоить трудно. А чтобы завоевать уважение красотки, надо оказаться самым проворным из нас троих.

Молчание и опять молчание.

— Видели «Ищейку»?

Вскидываю голову, желая выяснить, кто это сказал, но голоса не узнаю.

— Фильм Манкевича, крутили в «Киноклубе».

Дружно смотрим в сторону дивана, на котором лежит Тристан. Он приподнимается ценой великих усилий. Парализованы сейчас мы. Он говорит, опустив голову, робко, неуверенно.

— Никогда о нем даже не слышала, — отвечает наконец Матильда.

— Один тип стреляет в упор в парня, которого ненавидит, потом наклоняется к телу, берет руку и щупает пульс. Довольно ухмыляется и отпускает руку. Та тяжело падает на землю. Безжизненно.

В этом неподвижном теле жизнь так и кипит. Бурлит, словно лава. Хоть он и глядит на нас исподлобья, как заговорщик, хоть и говорит как можно глуше, ему не унять клокочущий внутри вулкан.

— Когда смотришь фильм в первый раз, не сомневаешься, что убийца щупает парню пульс, чтобы удостовериться в его смерти. Хотя на самом деле он стрелял холостыми и лишь хотел полюбоваться, как тот грохнется в обморок со страху. Только во второй раз понимаешь, что он щупает пульс, проверяя, жив ли тот. Один и тот же жест означает совершенно противоположные вещи, смотря как его прочитать. Я понятно объяснил или повторить?

Молчание.

Матильда разряжает обстановку, отправив ему воздушный поцелуй кончиками пальцев.

— Потрясающе! Тристан, вы нам посланы самим Провидением. Вы же квадратура круга! Недостающее пятое колесо! Постоянная в уравнении!

Тристан надевает свои наушники и опять начинает щелкать пультом. Жером не знает, куда себя деть от смущения.

— Не обращайте внимания. Он нам больше не помешает, я ему объясню.

— Не помешает? — взревел Старик. — Да он отныне член команды!

Я рад, что у нас появился новый коллега, однако вынужден охладить некоторым излишний пыл.

— Все это очень мило, но все-таки воровство. Стянуть одну-две идейки — еще куда ни шло, но в трех последних сериях мы явно катимся к грабежу. Фильм «Ищейка» снят по великолепной пьесе Энтони Шеффера. Пульс Шеффера — это пульс Шеффера.

Жером с самым благостным видом воздевает правую руку и кладет ее мне на голову, словно священник.

— Грабь, сын мой, но во имя гения.

— Ничто не исчезает, ничто не создается, все перетекает из одного в другое, — поддакивает Матильда. — Кто вам сказал, что этот Шеффер не был бы рад соперникам?

— Прекрасно, — говорит Жером. — Воспримем это как дань уважения. Или того лучше: как личный вклад великого Энтони Шеффера в нашу дебильную «Сагу».

Матильда и Жером обмениваются крепким рукопожатием. У меня вдруг возникает убеждение, что этим двоим не стоит терять друг друга из виду в будущем.

Старик слезает со стула и потягивается. Я тру глаза, уставшие от мерцания экрана. Скоро десять вечера, мы больше десяти часов на ногах, за работой. Хочется прикорнуть минут на десять в тишине. Мой компьютер называет это перезагрузкой. Ткнул пальцем и — хоп, память как новенькая.

Интересуемся, кто что будет делать во время показа пилотной серии. Братья Дюрьец собираются устроить поздний ужин и спокойно, без суеты, посидеть перед телевизором. Матильда пойдет к матери, а я приложу все усилия, чтобы не дать заснуть Шарлотте. Старик божится, что будет спать, как младенец.

Мы в первый раз целуемся, все четверо. Маленькая фамильярность, как перед Новым годом.

* * *