Сага

Наша семья увеличилась еще на двух человек. Это Лина, хозяйка «Примы», и Уильям, монтажер. Лина — «охотница за головами» ростом полтора метра, которая выслеживает персонажей, выдумывает актеров и устраивает облавы на еще не примелькавшиеся лица, столь вожделенные для режиссеров. Ввиду постоянного обновления афиши «Сага» занимает у нее не больше десяти минут работы в неделю. Если она согласилась ею заняться, то не ради жалких грошей, которые посулил ей Сегюре, а потому что прониклась симпатией к братьям Дюрьец. Мы заглядываем к ней, когда в сериале появляется новое лицо, я — чтобы поздравить с удачным выбором, Луи — посетовать, что она не слишком себя утруждала.

Над нашей головой — невообразимое хозяйство Уильяма. Он занимается монтажом и всякими трюками для канала. Просто помешан на своем сверхсовременном оборудовании, а техники его почитают за Гудини видеомонтажа. Монтировать «Сагу» для него — «оттяжка», как он сам говорит.

Все бы хорошо, если бы Сегюре не раздражал нас все больше и больше. Туманно ссылаясь на планирование и затраты, он заставляет нас менять целые сцены, чаще всего в самую последнюю минуту. У этого человека в руке не пульт, а калькулятор. Невозможно понять объективные причины его требований. Порой они не зависят от его воли, как вчера, когда один актер бросил «Сагу» без предупреждения ради какой-то рекламы, где за один съемочный день платят в двадцать раз больше. Со студии пришел факс: «Заткните чем-нибудь десять минут, требуется к завтрашнему утру».

— Десять минут…

— Да ведь уже девять вечера!

— Домой хочу.

— С меня хватит…

— Жером?

Измученный Жером заявил, что Сегюре от него получит самые дешевые в мире десять минут. И мы все, как трусы, его бросили.

Сегодня я заявился первым, любопытствуя узнать, как выпутался Жером. Братья Дюрьец еще дрыхнут. Рядом с факсом замечаю пару листков.

Сцена 27

Окно. Павильон. Ночь.

Мари и Уолтер в проеме открытого окна. В течение всей сцены они стоят к зрителю спиной, глядя наружу. Крупный план. И комната, и то, что они видят в ночи, остается за кадром.

Мари. Спасибо, что привезли меня в Нью-Йорк. Очень мило с вашей стороны.

Уолтер. А, пустяки.

Мари (заглянув на мгновение в комнату). Могла ли я мечтать, что проведу ночь в самых роскошных апартаментах «Уолдорф Астории»?

Уолтер. Этот отель недостоин вас, Мари… (Тычет пальцем в небо.) Полюбуйтесь лучше этим великолепным северным сиянием, вот такое зрелище вам под стать.

Мари. Какая красота! Какие невероятные краски! Словно сам Бог решил явить нам Свой гений живописца… (Кладет голову на плечо Уолтеру.) Уолтер. Точно! Словно сам Де Конинк расписал небесный свод… Потрясающая арабеска, вон там, вокруг Большой Медведицы…

Мари (озадаченно). Однако!.. Что это… там… смотрите!.. Падающая звезда?

Уолтер. Метеорит! Сейчас грохнется, прямо перед нами! В самый центр Нью-Йорка!

Мари. Летит вон на тот небоскреб…

Уолтер. Вот-вот врежется… прямиком в Эмпайр-стейт…

Мари (в ужасе). Не-е-е-е-е-е-ет!..

Слышен взрыв. Чудовищная вспышка. Мари и Уолтер оборачиваются на мгновение, закрыв глаза руками. Потом опять выглядывают в окно.

Уолтер. Над Манхэттеном еще полыхает пламя!

Мари. Вся Уолл-стрит в крови и огне…

Уолтер. Смотрите… Из-за метеорита «боинг» сбился с курса, несется прямо на статую Свободы.

Мари. А-а-а-ах, снес ей голову!

Уолтер. Рухнул на город, протаранив сотни небоскребов. Жуть…

Мари. А вдалеке еще виден праздничный фейерверк над Кони-Айлендом!

Уолтер. Добро пожаловать в Нью-Йорк, Мари.

Они целуются.