Сага о Кае Лютом

Жители Вечевой стороны Раудборга затаились в своих домах и притихли. Всех храбрецов и любопытных ульверы уже убрали, так что мы шли по безлюдным улицам лишь в сопровождении собачьего лая, который следовал за нами от двора к двору.

Живич то и дело пытался затеять разговор, говоря что-то вроде: «А это двор Милобуда, он шерстью торгует и сукном», «А этот род ходит к вам, в Северное море, возит воск и пеньку», «Глянь-ка, до сей поры не спят, почем зря свечи жгут. Опять Умил жену и дочерей заставляет до полуночи ткать».

Хвала Скириру, двор Годославских оказался не так уж далеко от ворот. Но там что-то было неладно, потянуло дымом, хотя кто станет топить баню на ночь глядя? И тут из верхних оконцев вырвались языки пламени.

Мы подбежали к двору, я вырвал калитку в ограде. Годославский пентюх взвыл, бросился к дому, рванул подпирающие дверь бревна, но не осилил. Те уходили в землю чуть ли не на локоть. Мы с Рысью легко вырвали подпор, я распахнул дверь, и на меня вывалилась женщина с дитем на руках.

Пока пентюх говорил с бабой, я с сомнением смотрел в задымленные сени, где огонь вспыхнул с новой силой. Стоит ли лезть внутрь? Да и зачем? Красимира там уже нет, это и ослу понятно. Понял, что Годославские его обдурили, вырезал самых сильных воинов, подпалил всё и ушел. Вот только куда?

Почувствовав неладное, я обернулся. Рысь уже выкручивал руку пентюху, чтобы тот бросил нож.

— Это всё ты! Ты! Я говорил деду: нельзя верить нордам! А он меня не послушал! Надо было сразу за мной пойти! Тогда бы все были живы!

Он даже не заметил, как легко с ним сладил воин почти той же силы.

Я подошел и легонько ударил живича по щеке:

— Одумайся! Ты последний мужчина из рода! Еще раз подымешь на меня нож, и Годославские исчезнут вовсе. Ты сам дурак! Надо было сразу говорить, с чем пришел! Теперь винишь деда, винишь меня… А что князя не винишь? Он же убил твоих родичей!

Мы с Рысью обошли дом, убрали и другие подпоры, но оттуда уже никто не вышел, открыли сараи с конюшнями, чтоб спасти скот.

Огонь теперь вырывался не только из окон, он охватил крышу и стены наверху. Соседи повыскакивали наружу, наплевав на угрозу от нас и страх, стали таскать воду, поливать стены своих домов и сараев, что были ближе к терему Годославских.

Рысь, не сводя глаз с переливов пламени, спросил:

— И что теперь?

— Ничего, — сплюнул я. — Если Красимир сбежал из города, то и пусть. Мне плевать, вернется он сюда или сгинет в болотах. А вот если затаился здесь, вот тут уж беда.

— Обыскать дома…

— Он сам хельт, поди, и с собой взял хельтов. Если слать хускарлов на поиски, только сгубить их. Да и хельтов надо посылать впятером, не меньше. Не напасешься же. Разве что Коршуна отправить. Пусть проверит всех хельтов на Вечевой стороне, особенно если почует разом трех-четырех в одном месте. Это же живичи, тут много таковых не будет.

— Сейчас?

Я прислушался к стае. Дометий вычистил всех тараканов на стене и сейчас раскидывал людей. Через дар казалось, будто мы накинули сеть на всю Вечевую сторону, и ни одна рыбешка не сумеет прорваться через нее. Жаль, что ячеи были все же крупноваты, для плотного охвата не доставало хускарлов, что сейчас понемногу приходили в себя после переизбытка сил.

Зарево от горящего терема освещало чуть не всю Вечевую сторону Раудборга. Люди выходили из домов, спешили к пожарищу со всех концов с топорами и ведрами. Если не остановить огонь, может сгореть половина города, ведь тут даже улочки были выстланы деревом. Сушь в последние дни стояла изрядная. Если ветер задует чуть сильнее, то искры будут разноситься на перелет стрелы.

— Надо помочь с пожаром.

Я позвал через стаю всех, кто не был занят на стенах и не ранен.

Забавно! Прежде я сам думал спалить весь Раудборг, а теперь вот вынужден спасать его! И ведь от кого? От Красимира, что так ратовал за свое княжество. Но тому есть причины! Что взять с погорельцев? Жизнь? Последнюю рубаху и единственный браслет?

А вот с человека, у которого есть свой дом, добро в сундуках да серебро под половицами, получится содрать многое! Ведь ему можно пригрозить, что спалишь всё его богатство.

С Торговой стороны я взял тысячу марок серебром, а здесь живут самые зажиточные купцы, значит, они могут заплатить еще больше. Например, целую телегу серебра! Или тысячу марок золотом! Не, вряд ли они наберут столько золота. Откуда? Я такое даже вообразить не мог.

И впрямь брать выкуп за города прибыльнее, чем убивать тварей!

Полночи ушло на тот пожар. Никто и не пытался тушить терем Годославских, все бились за то, чтоб огонь не перекинулся на соседние дворы. Хирдманы порубили все сараи, конюшни и ограду вокруг полыхающего дома, оттащили всё деревянное подальше, взрыли землю по кругу. Болли проломил стену терема так, чтобы он завалился в нужную сторону. Бабы волокли защитникам ягодные отвары да водицы, чтобы облить одежу, мужики перекидывали ведра от колодца до двора с подветренной стороны, чтоб затушить перелетающие искры, а потом и головни.