Сага о Кае Лютом

Стюрбьёрн не стал дожидаться моего ответа, сразу продолжил. Судя по всему, он так привык быть старшим и решать за других, что даже с хёвдингом вольного хирда говорил, как со своим воином. Или тому виной мои малые зимы и невысокий рост? Хотя рядом со Стюрбьёрном любой будет выглядеть ребенком.

— Я ждал, что Рагнвальд позовет меня на подмогу, но он не позвал. То ли загордился, то ли забыл обо мне. Сейчас уж и поздно звать, почти все вингсвейтары ушли в Альфарики. Даже Гуннвид, мой сын, там. На днях пришел корабль, «Морской змей», слышал о таком? — и снова Стюрбьёрн даже не взглянул на меня. — Торговец говорит, что фьорд возле Хандельсби заперт какой-то тварью. Так что теперь ни оттуда, ни туда хода нет. Пробовали отбить, да не вышло.

Он замолчал, а я вспомнил узкий извилистый фьорд, по которому нужно ходить с опаской, ведь легко можно напороться на мачты кораблей, затопленных там, вспомнил город, охватывающий оба берега в самом его конце, драккары и кнорры, вечно теснящиеся возле двух пристаней. Хандельсби не так уж и велик, всего три-четыре тысячи жителей, но ведь их нужно еще и прокормить. Уверен, что там были и хирды, отдыхающие после сражений с тварями, и часть конунговой дружины…

— Так что ты, друг Кай, уж напомни Рагнвальду о старом Стюрбьёрне. Да, мой отец враждовал с Зигвардом Безухим, но нам, их сыновьям, делить уже нечего.

Я недоуменно посмотрел на великана. Зачем ему так нужно это приглашение? Почему нельзя прийти на помощь так, безо всякого зова? А потом догадался. Старый медведь не простил до конца былые обиды, непомерная гордость не позволяла ему перешагнуть через них. Он хотел, чтобы нынешний конунг признал, что не справляется без подмоги, признал, что ему нужен Стюрбьёрн. Только так глава вингсвейтаров убедит себя, что его отец всё сделал правильно. И когда подымал восстание против Зигварда из-за отмены помолвки, которой толком не было, и когда погибал весь его род на копьях Карла Черноухого, и когда Олаф был жестоко казнен…

Конечно, я пообещал передать весть конунгу Рагнвальду.

* * *

1 Хеймна́р — живой обрубок человека: без рук, без ног, без носа, без языка.

Глава 12

После беседы Стюрбьёрн сам проводил меня к воротам крепости, а заодно прошел мимо тех вингсвейтаров, что еще не уплыли в Альфарики, словно показывал, кто придет на подмогу Рагнвальду, коли что.

Это были настоящие вековые дубы, а не люди. Изрядно потрепанные прожитыми зимами и пройденными битвами, покрытые глубокими шрамами, но всё ещё могучие и крепкие. От каждого веяло силой и спокойствием. Такие не разозлятся из-за пустых насмешек, не кинутся с ножом, а будут терпеть до последнего, после чего попросту выдавят жизнь из обидчика. Скорее всего, именно эти мужи прошли со Стюрбьёрном весь путь от изгоев Северных островов до знаменитых вингсвейтаров.

В кои-то веки я узрел воинов выше меня рунами. Хельты в тринадцать-четырнадцать рун и сторхельты. Столько сторхельтов за раз! И по многим можно было угадать, какой дар им отвесил Фомрир. Теперь я явственно мог убедиться, как дар меняет человека. Ладно, сам Стюрбьёрн и его сын Гуннвид, у них в роду все мужи такие огромные. А вон тот сторхельт явно вырос и раздался вширь благодаря дару силы. А у того необычный взгляд, аж кости царапает, да и сами глаза какие-то чудные. У третьего на спине проступал горб, только вот с каким даром он может быть связан, я не разобрал.

Когда я вернулся к своим хирдманам, посмотрел на них по-новому. А как они будут выглядеть спустя несколько зим? Как изменится их облик? Останутся ли они в хирде до конца или уйдут, едва лишь получат достаточно серебра для выкупа земли и невесты?

Мы расположились в стороне от поселка и пристани, разожгли костры. Вепрь выкупил несколько живых свиней, уже успел их зарезать, выпотрошить и разделать. Одуряюще пахло похлебкой на свиных потрохах, которую я не ел с позапрошлой зимы. Отец всегда готовил ее лишь в тот день, когда резали на зиму скот, и там не было ничего, кроме воды, самих потрохов, соли и острых пахучих трав. Ни крупы, ни репы, ни лука. Отец всегда приговаривал, что это похлебка ярлов!

Фагры и сарапы морщили носы, но те норды, что прожили в Годрланде много зим, расселись вокруг котла и с глупыми улыбками втягивали носом густые ароматы, видимо, вспоминая свои семьи.

Постепенно возвращались из поселка загулявшие ульверы. Вернулся и Хальфсен с ворохом услышанных вестей, уселся рядом и скривился от запаха. Бедолага! Он же только по крови норд, а родился и вырос среди живичей, потому никогда прежде не ел похлебку ярлов. Ну ничего, пусть сначала попробует.

Лавр принес мне запеченную репу и налил пива, только вот его вкус был изрядно подпорчен рассказом Хальфсена.