Сага о Кае Лютом

— Смоленец! Все знают, что княгиня дала четыре марки золотом за коняков.

— А ты их бил? Или всю битву просидел за стенами города!

Живич скрипнул зубами, уже понимая, что не получит ничего.

— Тогда Велигород! Хирд там взял много серебра!

— Это была вира! Вира за украденный товар, вира за убитых нордов. И самая большая вира — за смерть Альрика.

— Но я сражался! Дважды! На площади и потом ночью, у ворот!

— И скольких ты убил? Где твои руны? Но даже если и так, сколько стоит год службы хускарла? Агний, ты лучше знаешь, какова плата в Альфарики.

Встревоженный живич вскочил на ноги, даже не дослушав пересказа Хальфсена, едва распознал свое имя.

— От трети до половины марки серебра.

— Слыхал, что говорит твой старший? За год — половину марки. Всего за два боя ты получил годовую плату. Так чего ты еще хочешь?

Хвала Скириру, Суморок не стал задавать глупых вопросов, вроде «куда мне идти?», «как добраться до дома, ведь мы на острове?», а быстро собрал свой скарб в мешок и пошел к поселку. Может, попросится под руку Стюрбьёрна? Хотя тот вряд ли его возьмет. Ну да ничего — пойдет на службу к какому-нибудь купцу.

— Передай на корабли, чтоб его не пускали на борт, — тихо сказал я Милию.

Тот кивнул и отошел от меня.

Простодушный сходил за миской и пересел поближе.

— Зря прогнал, — едва ли не уткнувшись лицом в похлебку, пробормотал он. — Теперь все на острове узнают, сколько у нас серебра и каков твой дар.

— Половина Раудборга знает про нашу добычу, а значит, скоро услышат все. К тому же на Триггее нет никого сильнее нас. Разве что Стюрбьёрн, но он не затеет со мной вражду из-за серебра.

— Ой ли? Я Стюрбьёрна сам не видел, но ради такого богатства любой ярл бы наплевал на честь и обычаи. Даже на конунга.

— Ты говорил с Гуннвидом, его сыном. Отец точно такой же.

Херлиф задумчиво покрутил ложку меж пальцев:

— Да, такой и впрямь не будет грабить. Но ярлы Северных островов вряд ли столь совестливы. Твоему отцу не хватит сил, чтобы отбиться.

— Хватит, — оборвал я друга. — Я прогнал живича и менять решение не стану.

— Тогда лучше отплыть завтра.

С этим я спорить не стал.

После двух кружек пива и недолгих раздумий мне пришло в голову, что стоит всё же поговорить с хирдманами. Для этого попросил Хальфсена пересказывать мои слова дважды: на живичском и фагрском языках.

Я встал и легонько потянулся к дару, связав воедино всех хирдманов. Солнце давно скрылось из виду, и небо понемногу наливалось чернотой, обнажая блестящую россыпь звезд. А наши затухающие костры перемигивались с ними алыми угольками. Лиц уже было не разобрать, виднелись лишь очертания людей. Впрочем, я и так чувствовал каждого.

— Я Кай, сын Эрлинга, лендермана Сторбаша, и Дагней, его жены. На первую руну отец дал мне не козу и не собаку, а раба. Никто в Сторбаше больше не предложил столь щедрый дар богам. Но боги не услышали меня и не послали благодать. Я один остался безрунным. Меня били. Били много и нещадно.

Среди хирдманов послышались смешки. Я и сам ухмыльнулся: сейчас-то это вспоминалось иначе.

— Потому отец отвез меня в забытую богами рыбацкую деревушку, где я целыми днями чинил сети и помогал солить рыбу. Я бы сдох там в первую же зиму или несколькими зимами позднее, но мне повезло: на деревушку напали. Соседнему ярлу вздумалось порадовать перворунных щенков, и он послал их вырезать рыбаков, у которых и было-то всего по две-три руны. На меня напал такой же мальчишка, что и я, но с руной, в кольчуге, шлеме и с секирой. Не иначе Фомрир направил мою руку, и я сумел убить перворунного свиноколом. Так я и получил благодать богов.

Кто-то снова рассмеялся. Свинокол — это и впрямь смешно.

— Только вот тот мальчишка оказался сыном ярла. И на меня открыли охоту…

Торкель Мачта. Всего лишь пять рун, нынче я на такого воина даже не взгляну и в хирд не возьму, а тогда он казался мне чуть ли не Фомриром. Как же я его боялся! Сколько раз просыпался из-за дурных снов про него?

— Меня спас Альрик Беззащитный. Случайно, но спас. А потом еще и взял в свой хирд. Мы все тогда были карлами, даже хёвдинг. И корабль у нас был другой, с волчьей мордой. Из-за Торкеля с нами никто не хотел иметь дела, потому Альрик хватался за любую работу. Мы бились с троллями за бочонок пива и полторы марки серебра на всех, ловили морскую тварь на Рыбака, отстаивали честь и земли ярла Сигарра, охотились на великана у ярла Гейра Лопаты. Там я своими руками убил Торкеля Мачту, пусть тот и был уже при смерти.

Зря отец вызвал на конунгов суд ярла Скирре. Тот откупился серьгами, но от мести за сына не отказался.

— Так что по весне наш хирд ушел с Северных островов. Один купец нанял нас на год для охраны, и мы поплыли на Туманный остров. Там мы узнали, что этот купец каждую весну приходит с новым хирдом, а уходит без него, оставляя воинов на расправу тамошним жителям. Но мы поговорили с ними и узнали хитрый купцов замысел.

На том острове я женился, а в придачу к Аднфридюр получил еще и ее братца, Аднтрудюра, который, несмотря на свои зимы, ни разу не был с женщиной. Каким тихоней он тогда казался!