Сага о Кае Лютом

— С Туманного острова мы пошли прямиком в Бриттланд. Хотя там живут такие же норды, как и мы, но многое там устроено совсем иначе. Рунные дома, рабы-бритты, стриженые бороды… Наш хирд не пришелся ко двору. Из-за пустой ссоры сожгли наш корабль и убили кормчего, из-за лживого навета бриттландский конунг объявил нас изгоями, так что нам пришлось скрываться в лесах с бриттами, что не хотели становиться рабами.

Там мы встретили Херлифа, Ледмара и Фастгера. Там меня попытался зарезать Леофсун. Да и Живодер расчертил мою спину узорами тогда же.

— А потом по всему Бриттланду поднялись мертвые. Драугры. Не все, только те, что не были упокоены как следует, но зато они поднимались с теми рунами, что были у них при жизни, с теми же умениями и даже дарами. Многие драугры сохранили свое оружие. Несмотря на обиды и изгнание, Альрик пошел к тамошнему конунгу, чтобы предупредить о мертвецах. Вместо благодарности Харальд повелел хёвдингу сразиться в поединке богов, чтобы доказать свою правоту. Альрик тогда был на десятой руне, но еще не отведал твариного сердца. Мы всем хирдом искали подходящую тварь. Не успели. Хёвдинг победил, но шагнул на одиннадцатую руну.

Пока я говорил об этом, снова вскипел гневом. Не только Жирные виновны. Конунг Харальд! Вот кто еще должен ответить за смерть Альрика! Неблагодарный конунг! И гнев мой отозвался во всей стае.

— Все ульверы сражались с драуграми. Мы защищали Сторборг вместе с другими хирдами и воинами. Обещали ли нам плату? Нет. Обещали ли справедливость? Нет. После победы мы убили того, кто сжег наш корабль, забрали его драккар и ушли из Бриттланда. На новом корабле, с новыми хирдманами и с хёвдингом, в котором уже пробудилось безумие.

Именно там, в Бриттланде я получил шестую руну и дар Скирира.

— Неподалеку от Сторборга лежит странное болото, которое дурманит разум всякому, кто слабее шестой руны, там водится множество тварей, которых я не видел больше нигде. Это в наш мир пробивается дурной воздух Бездны. И скоро там будет то же, что и в южных пустынях, — я посмотрел на фагров. — То же, что гонит коняков в живичские города. То же, что пробудилось на Северных островах.

Я рассказал хирдманам и о нашем возвращении. Как мы спасали Сторбаш, как отомстили ярлу Скирре, как солнечные жрецы заворожили сына Рагнвальда и как я пытался его расколдовать. А затем поведал о землях ярла Гейра Лопаты.

— В Раудборг наш хирд пришел с богатым товаром, чтобы поменять его на серебро и оружие. Вы все уже не раз слышали, что с нами там приключилось. Из Альфарики мы уходили с голыми задницами, всего серебра только и было, что на руках и шеях носили. А Альрик вовсе стал беспамятным. И никто из ульверов не упрекнул меня, хотя тогда я стоял во главе хирда.

Помолчав немного, я продолжил:

— Не обещаю, что на Северных островах вы получите сундуки, полные злата и серебра. Да и землю для дома и пашни вы вряд ли раздобудете в тех краях. Я обещаю вам лишь много битв, много благодати и рун, громкую славу и крепкую стаю. То, для чего боги и создали воинов! Хотя бы где-то мы должны одолеть Бездну. Воины Набианора сдерживают ее на юге. Коняки — на востоке. На севере нас оборонить некому. Там Бездна еще не вошла в полную силу. И мы сладим с ней!

Эпилог

Я крепко сжимал широконосое копье, пояс привычно оттягивали кольца толстенного каната из живичской пеньки, а внутри уже закипал азарт грядущей битвы. Только вот место для боя не особо удобное. Я-то ладно, уж Флиппи Дельфину вертеться угрём в воде не привыкать, а вот хирд близко подобраться не сможет — слишком уж опасен для кораблей фьорд возле Хандельсби. Впрочем, и не надо, тварь-то хельтова, с ней я и один справлюсь.

Перед входом я, как всегда, немного помедлил, чтобы прохладная морская вода нежно облизала мне ноги, а уже потом полностью занырнул в соленые волны. Я любил море, а море любило меня, не случайно же сам Нарл взглянул на меня и оделил своим даром. А вот тварь, похоже, не спешила со мной встретиться, пряталась среди обломков кораблей во фьорде.

Не по нраву мне это поручение, а отказаться нельзя, и не потому, что Рагнвальд приказал. Что мне тот конунг, когда я уже несколько зим как сторхельт? А потому, что тварь влезла именно в этот фьорд! Единственный проход к Хандельсби. Только поэтому я переступил через главную свою заповедь: никогда не сражаться с тем, что мне неведомо. Об этой твари знали лишь то, что она еще не перешагнула за пятнадцатую руну, а вот ее облик никто описать не мог. Сам конунг ее не видел, а те воины, что встретились с ней и выжили, врали кто во что горазд.

— Это гроздь щупалец, которыми она утаскивает небольшие суда на дно…

— Нет, у твари длинное и гибкое тело — само как щупальце!..

— Нет, это вообще дрянь с огромным телом, живущая только на дне, а отросток у нее — это как рот…

Тьфу! Нарл её знает. Главное, что силой особо не полыхает — и то хорошо.