Сага о Кае Лютом

— Не слишком ли ты доверяешь Стюрбьёрну? — спросил Вепрь. — А ну как приберет всё себе? Как было с Жирными.

— Хочешь, сходим к нему вместе? Поглядишь на него и сам скажешь, что думаешь.

— Я бы сходил, — отозвался Херлиф.

— И я, — кивнул Дометий.

— А живичи? Им ничего говорить не будем? — уточнил Милий, заметив, что с нами нет Агния.

— Пока нет. Если докажут, что им можно верить, тогда и скажем.

Хундр заметно повеселел, поняв, что псы перестали быть изгоями и отщепенцами хирда. Теперь на их месте оказались живичи, и всё из-за одного дурня.

Мы обсудили, чего и сколько оставим на Триггее, потом пошли на пристань, отобрали кой-чего из добычи и оттащили все в укромное место. Я не хотел, чтобы остальные хирдманы узнали об этом до нашего отплытия. Расскажем им потом, когда будем ближе к Северным островам.

Едва рассвело, мы отправились в крепость. Хвала богам, Стюрбьёрн вставал рано, потому нам не пришлось ждать его слишком долго. Я рассказал главе вингсвейтаров свой замысел, дал грамотку с именами всех хирдманов, что заранее написал Милий, и попросил помощи.

— Ну, коли доверяешь, так и я не откажу, — пробасил Стюрбьёрн.

Я же с удовольствием посмотрел на потрясенные лица своих хирдманов. Хотя Херлиф видел зиму назад Гуннвида, но Стюрбьёрн превосходил всякие ожидания. Дометий и вовсе не догадывался, каков собой Сильный, в разговорах я как-то не упоминал его рост и мощь.

Но, когда мы занесли сундук, набитый серебряным крошевом и годрландскими монетами, а следом завернутые в плотную ткань мечи и кольчуги, удивился уже Стюрбьёрн.

— Ты же не всё добро отдаёшь? — спросил он. — Если так, то лучше оставайся здесь. Ни к чему выходить в море с дурными мыслями, Нарл такое не любит.

Я рассмеялся:

— Не всё. Лишь небольшая часть нашей удачи.

— Сколько тут марок? Давай, я тебе хотя бы клятвенник напишу!

— Не надо! — тут же вскинулся я. — Ничего писать не надо! Я верю твоему слову, и этого довольно.

Отныне я не поверю ни единому начертанному слову, ведь меня дважды обманывали письменами: что в Альфарики, что в Годрланде. Лучше, как и впредь, верить не записям, а человеку и сказанному им слову. Так оно надежнее будет.

— Ну, как знаешь! Я уж привык, что любой уговор надо записывать: и с живичами, и с фаграми, и с сарапами. А соль в том, что они всякий раз думают, как бы надурить с обещанной платой. Приятно иметь дело с братом-нордом!

Я улыбнулся. Значит, не только меня хотели обхитрить, но и Стюрбьёрна.

Глава вингсвейтаров посуровел, положил лапищу мне на плечо и сказал:

— Клянусь мечом Фомрира и бородой Скирира, что не возьму ни единой монеты себе и передам всё либо тебе, либо твоим хирдманам, либо их семьям по первой же просьбе.

— Всё разом не отдавай. Каждому понемногу, — поправил его я. — Вдруг они не разом придут, а будут по одному по двое добираться. Мало ли как сложится! Две-три марки на брата будет довольно.

— Добро!

Мы попрощались с приветливым хозяином острова Триггей, вернулись на пристань и наконец отплыли.

* * *

И снова я не захотел медлить и идти вдоль берегов, где можно встретить друлингов и их хитрые капканы для кораблей. Сейчас нам бояться было нечего, ведь не такие же они дурни, чтоб лезть к столь сильному хирду, но я не хотел попусту тратить время.

Так что вскоре мы вышли из Дёккхафа прямиком в наше Северное море. Я узнал его сразу, безо всяких примет и островов, по одному лишь запаху, цвету воды, по волнам и ветрам.

Я скучал по северу.

После тесных рек Альфарики, после жаркого вонючего моря Годрланда, пресной водицы Дёккхафа здесь пахло свежестью, солью и свободой!

Наш «Сокол» расправил ослабшие от безделья крылья, подхватил ветер и помчался домой, выгнув парус дугой. «Лебедушка», впервые попробовавшая Северное море на вкус, тут же отстала, потому пришлось укротить бег драккара, подсобрав парус.

Сам я стоял у кормила, как хёвдинг и кормчий, потому холодные колкие брызги теперь доставались не мне, а тем хирдманам, что сидели на носу. Там по обычаю располагались самые тяжелые и длинные весла, а значит, и самые сильные воины — псы да львята. Ох как же они кривились, когда «Сокол» подпрыгивал на очередной волне, а потом плюхался вниз, обдавая их морской водой!

Одно лишь омрачало мою радость: в любой момент мы могли столкнуться с морскими тварями. Конечно, они и прежде встречались тут, но теперь их стало намного больше, и какова их нынешняя сила — мы не знали.

Вот же забавная штука! Бог-воин у нас Фомрир. Рассекатель тверди, создатель фьордов, убийца Тоурга и погубитель тварей — так его называют скальды. Песен и сказаний о нем немало, да только предстает он там либо могучим воителем, либо разгульным шалопаем, либо остроязыким насмешником. Все воины почитают Фомрира, смеются над его шутками и неудачами, но не боятся! Даже когда я еще служил богу-воину, во мне не было страха перед ним. Я радовался всякий раз, когда восклицал «Тебе, Фомрир!», но не опасался его мести или гнева.

К Скириру обращаются с уважением, но не боятся его. Корлех, Фольси, Мамир, Миринн, Хунор… Всё то же самое.

Лишь один бог внушает страх. Это Нарл.