Сага о Кае Лютом

Хакан Безносый. Тот старик, что учил перворунных сражаться на мечах и копьях. Умер, значит. И, судя по всему, от соломенной болезни(1). Чести в том немного, но старик большего и не заслужил, раз не сумел преодолеть страх перед настоящими битвами.

— Если покажешь, где твари, завтра можно сходить.

— Я сам провожу. По морю за полдня доберемся.

Мы долго говорили с Дагом, стоя неподалеку от каменной стены. Кнут, его отец, ушел вместе с Эрлингом, и все хлопоты свалились на плечи Дага. Я узнал, что наши бритты неплохо пережили свою вторую зиму на Северных островах, хоть им порой приходилось тяжко. Несколько бриттов согласились пойти биться с тварями в обмен на скот и зерно, к тому же отец пообещал расплатиться с ними и серебром.

Сам Даг ничего не спрашивал о моих походах и свершениях. Он видел вокруг себя только Сторбаш, деревни да море, как будто всего остального мира не было вовсе. Его заботило лишь, как пережить зиму, стоит ли распахать еще земли, вырастет ли ячмень, придет ли рыба. Сарапы, далекие твари, конунг — всё это для него звучало как сказы о богах.

— Я оставлю ладью и дам серебра. Сходи на осеннюю ярмарку в Мессенбю, закупи всякой снеди побольше. Скота там, зерна, железа, чего-то еще — словом, все, в чем есть надобность.

— Скот еще кормить чем-то нужно, — ответил Даг.

— Возьми под нож. Оставишь только тот, что можно прокормить. Сколько серебра надо?

Даг задумался.

— Одна корова стоит полмарки. Если взять хотя бы десяток, это уже пять марок. Да и не поместятся они в ладью.

— Я дам пятьдесят марок серебра. Думаю, ты не спустишь их попусту.

— Значит, ты зимой сюда?

— Нет. Со мной лишь часть хирда. Всего подо мной нынче больше шести десятков хирдманов. И половина из них хельты. Сторбаш нас не прокормит.

Вечером я сходил к Дагу домой и передал ему обещанное серебро, а остальное, как и прежде, укрыл в отцовых амбарах.

На другой день мы сходили за тварями и вернулись еще до заката, прихватив в Растранде «Жеребца». Непонятно, откуда тут взялись гармы, да еще целая стая, да еще и летом, но мы их вырезали одним махом, причем отдали руны тем, кто больше всех отставал: Пистосу, Видарссону и Бритту. Восьмирунных среди ульверов становилось всё меньше.

Если бы не этот поход, я бы удрал из Сторбаша побыстрее.

После Бриттланда родной город показался мне тесным, а уж после Альфарики и Годрланда мне было тут маятно, будто в клетку засадили. Вне Сторбаша случалось много всего дурного: и твари, и коняки, и Жирные с Брутссонами, но там я жил! Сражался, убивал, голодал, боялся, злился… А здесь каждый день одно и то же. Да, теплая жена под боком, сыновья, но уже на пятый день я готов был вплавь уйти к острову Гейра.

Наверное, потому я так удивился, когда подошел Свистун и сказал, что хочет покинуть хирд.

— Если позволишь, я б остался жить здесь. Сторбаш похож на деревню, откуда я родом, но там уж никто меня не вспомнит.

— Ты же хотел стать хельтом, — неуверенно произнес я.

— Хотел. Да только смотрю на людей и вижу, что нет в том толку. Я прожил уже почти пять десятков зим, а ни детей, ни внуков. Кому нужны те руны? Устал я. Да и слишком стар для Фомрировой дружины. Ты уж не серчай, хёвдинг.

Я вздохнул. Свистун ходил с ульверами две зимы и вырос с шестой до девятой руны. Еще немного, и стал бы хельтом.

— К тому же моя сила может пригодиться и здесь. Тех же гармов я и один убил бы. А еще я поспрашивал: тут нет наставника для карлов. Мои умения ты знаешь…

Что порадовало, Свистун заговорил со мной об уходе наедине, не при остальных ульверах, так что если бы мне вздумалось отказать, никто бы и не узнал. Этот старик всегда хорошо понимал, как должно себя держать.

— Хорошо. Воля твоя. Сколько серебра тебе надобно для хозяйства? Только всё посчитай. И дом надо построить, и сараи, и скотину купить. Да и на дар жене, если вдруг соберешься жениться.

Свистун криво усмехнулся:

— Так уже посчитал. Чтобы на всё хватило, нужно марок двадцать серебра.

— Я дам в два раза больше, а взамен пригляди за Лавром и Милием. Возьми к себе в дом, пока они своим не обзаведутся.

— Конечно, хёвдинг.

До этого я и помыслить не мог, что кто-то из ульверов захочет оставить хирд и осесть на земле. Такое прежде случалось раз или два, но уже довольно давно. Неужто вскоре кто-то еще уйдет? Если смотреть на тех, кто постарше, то это Вепрь, Коршун, Бродир Слепой да Квигульв. Я даже подошел к Вепрю, спросил, не собирается ли и он уходить.

— Думаю, но не сейчас, — кивнул он. — Сначала прогоним тварей, а уж потом и я пойду на покой. Сказать по правде, после смерти Альрика я хотел уйти, едва мы вернемся на Северные острова. Но раз уж я стал хельтом, так должен еще немного послужить хирду. Зря, что ли, ты на меня целое сердце истратил?

Что и сказать? Вепрь всегда переживал за хирд больше, чем за самого себя.