Сага о Кае Лютом

Я переговорил с Дагом, рассказал ему про Свистуна, Лавра и Милия, что останутся здесь. Даг порадовался, что в Сторбаше появятся девятирунный воин и четырехрунный карл, а когда узнал об умениях Милия, обрадовался еще больше, хотя для чего четырехязыкий толмач здесь? Детей развлекать? Сюда и нордские торговцы нечасто заглядывают.

Хакона я хотел поселить к своим, чтоб хотя бы один мужик в доме был, но стоило мне заикнуться об этом матери, как та на меня злобно зашипела:

— Совсем ум растерял? Ему сколько зим? Четырнадцать? И ты хочешь, чтоб он жил под одной крышей со мной, твоей женой и Ингрид?

— Хакон толковый парень, незлобивый, спокойный… — отвечал я растерянно, не понимая, что в том дурного.

— Да хоть бы и так! Через зиму-другую Ингрид заневестится, а кто к ней посватается, если она под одной крышей с чужим мужчиной живет? Да ты только подумай, какие слухи по Сторбашу пойдут! И о жене своей тоже подумай. Думаешь, ей легко сидеть и тебя по году ждать? Хорошо хоть хватило ума детей понаделать, всё бабе не скучно.

Словом, каким бы я ни был хёвдингом, хельтом и мужем, но Хакона в отцов дом я не смог принять. Впрочем, Даг подсобил и в этом деле: взял мальчишку к себе, сказав, что я уже расплатился за все хлопоты.

В последний день перед отбытием я устроил пир для всего Сторбаша, на котором признал своего второго сына и дал ему имя Скирольв, волк Скирира.

* * *

И снова в Хандельсби мы пришли неузнанными. Мало кто слышал о Йоре Жеребце и его драккаре с конской мордой, разве что Скиррессоны могли припомнить, что несколько зим назад их отец нанял два хирда, один из которых ходил на корабле со змеем на носу, а второй — с лошадью. И возвращаясь в конунгов город на «Жеребце», я будто плевал им в рожу, показывал, что не боюсь их мести. Но за то будет и плата — теперь придется держать стаю всё то время, пока мы в Хандельсби.

Я пробудил дар еще в гавани, показывая хирдманам в городе, чтоб мы близко. Подумал чуток, нащупал огонек Харальда Прекрасноволосого и притянул его в стаю. Взгляд его меня посмешил, хорошо хоть лезть с разговорами не стал, решил обождать до берега.

На причале нас ждал Простодушный. Едва я сошел за борт, как он сказал:

— Приветствую, хёвдинг! Эрлинг вернулся в город. Его людей изрядно потрепали, зато почти все живы.

— Добро, — обрадовался я. — Принимай драккар. Теперь будешь на нем ходить. И того… поменяй весла, мы их чуток переломали, пока шли.

Смешно сказать, но те якобы могучие хирдманы Жеребца ходили с веслами под карлов, легкими и ломкими, как сухой вереск.

— С тобой хочет один человек перемолвиться. Всю плешь мне проел, выспрашивая, когда вернешься.

— Кто?

— Заплечный Флиппи.

И впрямь за спиной Херлифа топтался смутно знакомый хельт, кажись, он в тот раз помогал Дельфину выбраться из воды. Но мне нынче было не до него и его полоумного хёвдинга, я хотел увидеть отца.

Оставив все хлопоты Простодушному, я решил сразу сходить к гостевым домам, где-то там я и отыщу Эрлинга, но Флиппов хельт перегородил путь.

— Кай Эрлингссон! Тебя хочет видеть Дельфин, — сказал он, глядя на меня сверху вниз.

— Хочет — пусть приходит, — бросил я и попытался обойти хельта, но тот вновь встал передо мной.

— Сейчас.

— Обождёт! — рыкнул я и шагнул в сторону.

— Знаешь, кто таков Флиппи? И каков у него хирд? Даже конунг говорит с ним уважительно.

— Со мной тоже!

Четырнадцать рун… Сбегу-то я легко, но что я за хёвдинг, если всякий заплечный будет мне указывать, что делать.

Тут подошли ульверы, подкрепляя мои слова силой, и заплечный Флиппи поубавил гонору:

— После твоего ухода Дельфин продержался несколько дней. Мы выстругали ему деревянную ногу. А потом ему снова стало худо. Не знаю, что ты делал в прошлый раз, но прошу помочь Флиппи снова.

— Обождёт! — повторил я и прошел мимо.

Будь он вежлив с самого начала… Да нет, я бы всё равно поступил также. Поди, за день-другой Флиппи не помрёт и не сопьётся. И разве сторхельты вообще могут упиться до смерти?

Расспросив мальчишек, я вызнал, куда поселили хирд моего отца, и поспешил туда, но меня снова остановили. На сей раз воин посильнее Флиппова — сам Стиг Мокрые Штаны.

— Эрлингссон, тебя хочет видеть конунг.

Я открыл было рот, чтоб ответить ему то же самое, что и заплечному Дельфина, но всё же сдержался:

— Я только ступил на берег, еще не смыл с себя соль и не смочил горла. И отца не видел с прошлой зимы.

— О нем и пойдет речь.

Нехотя я поворотил к конунгову двору, нехотя открыл дверь и нехотя вошел в большую залу. Прежде это было честью, нынче стало больше тяготой. Всё те же лица, даже жрец был здесь. Я наскоро проверил стаю, Тулле уже не мелькал где-то за оградой Хандельсби, а затесался среди остальных ульверов. И тут из-за стола поднялся старый поседевший хускарл о восьми рунах, глянул на меня…

— Сын, — только и сказал он.

— Отец?

Мы крепко обнялись. Теперь я был вровень с ним по росту и выше по силе, и это почему-то не радовало.