Сага о продажных мертвецах (СИ)

   Все становилось понятно. Не в силах расправиться с настоящим Хаконом Могучим, дотянуться до которого волосатые руки были коротки, квельдульвборжцы раз за разом казнили его заместителей. На роль такого очередного заместителя, не особо мудрствуя, попросту назначали какого-нибудь лохматого пса совсем не ярловой породы. Злополучная псина, нареченная Хаконом, повисала на виселице, и, таким образом, до следующего раза удовлетворяла ненасытное чувство мести Полутролля и его союзников.

   (А может, в собачьи казни вкладывался мистический смыл, и это было особого рода колдовство, подтачивавшее власть ярла? Тогда, с высоты прошедших лет, приходится признать, что странная волшба возымела-таки свое действие... Впрочем, обратным своим концом она ударила по самому Квельдульвборгу, еще до гибели ярла превратив город в груду обгорелых развалин.

   Однако все эти события выходят за рамки саги).

   Вот такова была суть ритуала, о котором раньше говорил Полутролль.

   На первый план снова выступил законоговоритель. Глядя куда-то поверх скучных и недовольных отсрочкой казни Храфна лиц толпы, он объявил.

  -- Таким образом, народом Квельдульвборга за преступления против города Квельдульвборга, сей нечестивый Хакон приговаривается к позорной казни: избиению палками, дабы переломать ему все кости и к последующему вздергиванию на виселице до тех пор, пока он не умрет!

   Здесь на сцене действия появилось еще одно исполнительное лицо, и по всему похоже, что палач. Он был в темной одежде, тоже в волчьей маске, но черной и полностью закрывающей лицо. Он ловко подхватил скулящую собаку за ошейник и поволок ее к небольшому возвышению рядом с виселицей. На возвышении помещалась конструкция в виде косого креста с лункообразными выемками посередине перекладин и привязными ремнями.

   Обмотав пасть завизжавшей собаки веревкой, палач одним рывком подкинул крупное тяжелое животное размером с небольшого теленка в воздух и тут же прижал к пыточному станку, собираясь растянуть и привязать за лапы.

   Но Полутролля не интересовало предстоящее действо. Он поискал глазами Храфна, стоящего неподалеку от эшафота, все с тем же отсутствующим видом, а затем бросил взгляд дальше, к краю рыночной площади, где и встретился глазами с командиром волчьих воинов. Тот был отчего-то весел и показывал хофдингу ведро и половник.

   В чем была суть этих тайных знаков, неизвестно, а только Полутролль, увидев их, пришел в нетерпение и, нервически потирая руки, принялся неотрывно смотреть в ту сторону, откуда появился командир волков.

   "Значит, зелье уже подмешано и скоро подействует", - подумал он.

   Палач все возился с собакой - видимо, такие собаки ему раньше не попадались. Хофдинг снова встретился глазами с колдуном Храфном и улыбнулся ему подхалимской улыбкой.

   Но это на первый взгляд.

   Зная характер достойного хофдинга, не слишком большим преувеличением будет предположить, что такая его улыбка являлась ничем иным, как обычным хитрым свинством, и служила для обмана людей, ему доверившихся.

   И - точно.

   Каверза, о которой догадывался Арни, началась.

   Для начала над площадью пронесся многоголосый собачий вой. Это уже второй раз за этот жуткий вечер, только теперь участвовала не дюжина, как вначале, а никак не меньше четырех десятков псов. Арни и Рагнар встрепенулись в хлеву.

   Жертвенная собака вывернулась из рук палача и вцепилась в маску, в волчью морду. Тогда палач завыл тоже и принялся отдирать собаку от себя. Но это оказалось не так просто сделать: человек и пес рухнули с возвышения и покатились под ноги толпе.

   Затем из той улицы, где исчез волчий командир, расталкивая толпу, вылетело пять или шесть совершенно обезумевших человек в разодранной одежде, крови и с пеной у рта. Невнятно крича, они устроили беснующийся водоворот на краю рыночной площади.

   Но до настоящего безумия было еще далеко.

   Однако оно не заставило себя ждать.

   Приговоренная собака успела хорошенько покусать палача, и он, подвывая, на четвереньках ускакал за помост виселицы и там исчез. Поквитавшись с палачом, собака подумала и вцепилась в старшину лучников, Ана Мохнатого, который стоял рядом и с интересом наблюдал за экзекуцией палача, которому был должен с полдюжины марок серебра.

   Пес слелал молниеносный бросок и повис у Ана Мохнатого на ляжке, трепя ее и всем видом показывая Ану, что эта нога ему больше уже не пригодится.

   Находившийся рядом помощник старшины, желая пособить начальнику, выхватил секиру и изо всей силы хватанул по собаке, но не попал. Верткая тварь отскочила, и лезвие глубоко вонзилось в сапог Ана, из под подошвы которого на камень хлынула широкая струя крови.

   Ополоумевшего от боли Ана хватило только на то, чтобы ответным ударом костистого кулака проломить своему недоумку-подчиненному переносицу. Вслед за этим он рухнул на землю как конь, которого рубанули по бабкам.

   А на рынок с двух сторон, из двух боковых улиц хлынули два рычащих разъяренных потока, взъезошенных, как злые духи Хеля, с ободранными мордами в красной пене, кусающих и рвущих все на своем пути.