Сага об Эм, или постпубертатный анаморфоз (СИ)

Громила молниеносно среагировал на ее дерзость, рванул к ней. Эм перекувырнулась в сторону, разбежалась по коридору из отскочивших отверженных и местных, оттолкнулась о толстую мачту, приземлилась за его спиной и захрипела под удушающим нажимом. Он был слишком быстрым даже для нее.

— Нам пора, — нетерпеливо напомнил маг с бородкой.

— Что ты такое? — прошипел ей в лицо чужак, испепеляя клубящимися глазами, оттолкнул девушку от себя с брезгливостью и направился к кормовой надстройке. — Этих покормить и одеть, эту починить. Убираемся отсюда.

Олган, похоже, только этого и ждал. Вслед за ним рассредоточился и остальной народ, толпившийся на палубе. Эм, прикрывая ладонью кровоточащее горло, боролась с чувством униженности и чужеродности. Она посмотрела вслед удаляющемуся четырехпалому чудовищу и увидела возле него девушку в длинном синем платье. Память быстро подсказала ей ответ: это была никто иная, как Анареис, погибшая дочь Саэроса, по крайней мере, точная копия портрета с заостренными ушами. Кровь отхлынула от лица Эми, и она помчалась в сторону эльфийки.

— Анареис! Стой!

— Эй, — перехватил ее один из моряков с перевязанным глазом, — ну-ка замри. Тебе чего от ней нужно?

— Саэрос здесь? — выдохнула Эм в волнении. Надежда на скорое возвращение затеплилась в ней и придала сил.

— Сгинул он, давно уж, — изрек моряк. — А к ней не лезь, тем боле по такому поводу. Не разговаривает она все одно.

— Как? .. Мне очень нужно!

— Здесь поседь, у меня на глазу. Погодь. Керр придет, все растолкует. А покуда жди.

Корабль закачало. Эми проследила за эльфийкой, скрывшейся за дверью в надстройке вместе с громилой, села, куда показал моряк, и позволила себе расслабиться. При первой же возможности она узнает, что можно сделать, чтобы попасть домой. Отсюда она легко приметит девушку, как только та выйдет.

— Уже видела, что там, внизу? — Возбужденный Малей шлепнулся рядом с Эми и протянул ей яркие переливающиеся листья в форме капель.

— Что это?

— Пилиега… А ты что же, не знаешь?

— А фаолей нет?

Мальчик и одноглазый матрос переглянулись.

— Фаоли едят только представители коллегии.

— Ясно. — Эми положила в рот жесткий безвкусный листок, который растаял во рту, но прилива сил, как бывало с фаолями, не ощутила. — Надо еще.

— Много не ешь, не заснешь.

— Что происходит? — спросила Эми, когда отверженные высыпали на корму и, взявшись за руки, печально воззрились на уплывающую кромку земли.

— А ты когда-нибудь прощалась навсегда с домом? — протянул одноглазый матрос с тоской, сочувственно качая головой.

— Нет. И не собираюсь.

— Я верю, что впереди нас ждет только хорошее, — бодро заявил Малей.

— И я верю, — отозвалась Эми чуть слышно, опустив лысую голову.

====== 6.11. ======

Вилена бойко выстукивала каблуками по мраморному полу, лавируя по узким освещенным коридорам замка. Она была зла. Приближался тот день, когда ей придется поступиться убеждениями и, вероятнее всего, погибнуть от злоупотребления магией. С самого детства, с тех пор, как она осталась одна на улице без гроша в кармане и была принуждена в нежном возрасте ублажать злобного горбатого мага, вечно воняющего старостью и хвоей, вся дурь, связанная с самоотверженностью и взаимопомощью, вышла из нее естественным образом. Будучи от природы смышленой и стойкой, чародейка быстро справилась также и со страхом убийства, заставив того же мага, измучившего ее извращениями, захлебнуться собственной рвотой, и с тщеславием, что позволило ей оставаться вдали от интриг, сборищ, политики и необдуманных действий. Она знала всех, ее не знал практически никто, и мало кто догадывался, каких впечатляющих результатов ей удалось добиться в практике магией путем тяжелых изнурительных усилий. Какой же она была на самом деле, не знала ни одна душа, и это ей импонировало более всего. Привыкшая к рациональному мышлению и извлечению выгоды, она тяжело переносила эмоциональную привязанность к Эми. Не раз ей удавалось проанализировать это явление, построить гипотезы, но материнский инстинкт постоянно брал верх. Вилена не любила детей, не испытывала нужды заботиться о ком-то, кроме себя самой, и страшно досадовала на это исключение.

Что же беспокоило ее еще больше, так это осознание, что шансы на успех мизерны. Этот невесомый процент она добавляла только за счет усилий эльфов: она прекрасно понимала, что они утаивают что-то важное, что-то, что им нужно и может притянуть девчонку домой, иначе не стали бы и слушать. Это они вышли на ведьмака, а не наоборот. Факт, который невозможно было оспорить.

И все же, было во всей этой многомесячной возне нечто для нее непостижимое: почему она, Вилена, это делает? Эм неоднократно рисковала жизнью и была на грани смерти в результате своих решений. Грубо говоря, ее право. Почему же чародейка обязана ее без конца выручать?