Сага об Ингваре Путешественнике. Текст, перевод, комментарий

Автор созданной приблизительно в одно время с «Сагой об Ингваре» карты, как следует из нанесенной на нее легенды, довольно точно следует за рассказом Исидора: Гелиополь поставлен в один ряд с Мемфисом – древним городом в Египте, располагавшимся южнее, но недалеко от Гелиополя, и названием самого Египта. Однако едва ли данная карта может служить ответом на вопросы, возникающие при исследовании контекста, в котором упоминается Гелиополь в «Саге об Ингваре». Ведь одно дело – ученый картограф, но совсем другое – аудитория (слушатели или читатели), воспринимавшая сагу. Неясно, какие устойчивые ассоциации могло вызывать у аудитории конца XII в. упоминание Гелиополя, в особенности в связи с сюжетом произведения. Отсутствие прямых текстовых заимствований в сагу из «Этимологий» существенно затрудняет решение этой проблемы.

Остается неясным также, осознавала ли аудитория, что в античных и средневековых источниках – письменных памятниках и их пересказах, как и в устных популярных сказаниях агиографического толка, – под одним и тем же названием фигурировали два города, различала ли она их и с каким из двух городов в первую очередь ассоциировалось название Heliopolis. Плохая информированность исландских авторов об отдаленной части ойкумены признается рядом исследователей. Ментальная карта была очень условной, географические объекты идентифицировались и локализовались весьма неточно. Расположенные в одном ареале (в представлениях скандинавов – в южной четверти ойкумены), на северо-востоке Африки и в Малой Азии, два города легко могли быть отождествлены и восприниматься как один объект. Сходные страницы истории этих двух городов, каждый из которых в свое время являлся центром языческих культов местного населения, а позднее вошел в состав территории, на которую распространилось влияние мусульман, противопоставленных христианам, территории, представлявшей особый интерес в эпоху крестовых походов, без сомнения, могли способствовать их сближению.

Особый вопрос – чем руководствовался автор саги, когда он, при явной скупости на имена и топонимы, остановил свой выбор именно на названии Heliopolis: в Средние века этот топоним не принадлежал к числу тех, которые кочуют из текста в текст, и, следовательно, было бы неверно полагать, что он был механически введен в сагу. Для актуализации информации, отошедшей в своего рода «резервный фонд», необходимы исторические условия, провоцирующие установление ментальных связей разного рода – конкретно-исторических, историко-географических, логических, сюжетных, художественных и т. п., которые формируют ассоциации, связанные с подзабытым фактом или реалией, в нашем случае – географическим наименованием. Мне представляется целесообразным искать мотив, побудивший автора саги выбрать именно этот топоним среди множества других, упомянутых Исидором, в семантике самого названия Heliopolis (< гелиос – «солнце» + полис – «город») – «Город Солнца».

Солярная тематика уже с середины XI в. начинает присутствовать в христианской скальдике. Для автора-христианина слово «Солнце» в переносном смысле означало, в первую очередь, имя Христа. Так, Арнор Тордарсон, прозванный Скальдом Ярлов, в своей «Драпе о Рёгнвальде», обращаясь к Богу с просьбой о заступничестве, вводит кеннинг «властитель крыш солнца» (т. е. властитель неба):

«Saðr stillir, hjalp snjǫllum,

sóltjalda, Rǫgnvaldi».

«Истинный властитель крыш солнца, помоги отважному Рёгнвальду».

(Пер. И. Г. Матюшиной. Цит. по кн.: Гуревич, Матюшина 2000. С. 602)

В другой висе, в которой речь идет об архангеле Михаиле, который на Страшном Суде делит людей на грешников и праведников, Арнором использован другой кеннинг Бога – «властитель шлема солнца» (sólar hjalms tyggi), также включающий солярный компонент:

«Mikáll vegr þats misgǫrt þykkir

mannvitsfróðr ok allt et góða;

tyggi skiptir síðan seggjum

sólar hjalms á dœmistóli».

«Михаил взвешивает, умудренный, то, что кажется сделанным неверно, и все хорошее; потом властитель шлема солнца (=Бог) разделяет людей на судном престоле».

(Пер. И. Г. Матюшиной. Цит. по кн.: Гуревич, Матюшина 2000. С. 615)