Сага об Ингваре Путешественнике. Текст, перевод, комментарий

Рассказы о диковинных животных, естественно, занимали средневековых авторов и охотно включались ими в их сочинения. Так, например, Ибн Фадлан упоминает в своей «Записке» о носороге и, не имея возможности дать своему читателю полное представление о нем, сопоставляет его с различными известными арабам животными: «Недалеко от нее (реки. – Г. Г.) обширная дикая местность, о которой рассказывают, что в ней [есть] животное, по величине меньше, чем верблюд, но больше быка. Голова его – голова верблюда, а хвост его – хвост быка, тело его – тело мула, копыта его подобны копытам быка. У него посреди головы один толстый круглый рог. По мере того как он возвышается [приближается к кончику], он становится все тоньше, пока не сделается подобным наконечнику копья. Из них [рогов] некоторые имеют в длину от пяти локтей до трех локтей, больше или меньше [этого]. Оно питается листьями деревьев халандж, имеющими превосходную зелень. Когда оно увидит всадника, то направляется к нему, и если под ним рысак, то он [рысак] спасается от него с трудом, а если оно догонит его [всадника], то оно хватает его своим рогом со спины его лошади, потом подбрасывает его в воздух и [вновь] подхватывает его своим рогом и не перестает [делать] таким образом, пока не убьет его. А лошади оно ничем не вредит, никоим образом и никаким способом. И они преследуют его в диких местах и лесах, чтобы убить его. А это [делается] так, что [они] влезают на высокие деревья, между которыми оно [животное] находится. Для этого собираются несколько стрелков с отравленными стрелами, и когда оно окажется между ними, то стреляют в него, пока не изранят его и не убьют» (Ковалевский А. П. 1956. С. 139–140).

Описание носорога Ибн Фадланом включает ряд моментов (внешность и размер животного, чем оно питается, какую опасность представляет для человека, как следует охотиться на него), которые позволяют создать более или менее понятный его образ. Такое изложение характерно скорее для письменного рассказа, чем для устного. Приведенное в «Саге об Ингваре» сообщение о существе, весьма туманное, не содержащее никаких деталей, рассказывающих о его внешности, в сущности, не позволяет составить представление об особенностях данного представителя фауны. По-видимому, оно основано на устном сообщении, и информанта, от которого автор саги слышал рассказ, больше занимала не биологическая природа существа, а устройство башни, водруженной ему на спину, поскольку именно она описывается наиболее подробно. Неясно лишь, насколько хорошо сам исландский монах, не употребивший в своей саге слова fill (др. – исл. «слон»), представлял, образ какого животного он использовал в своем сочинении. Исследователи, отождествившие его со слоном, видимо, опирались на упоминание о том, что на спине зверя была устроена специальная башня, которая могла служить для перевозки людей или грузов.

¹³²Они теперь раскладывают свои товары друг перед другом, и Свейн купил там много сокровищ […] и каждая из сторон позвала себе [на помощь] войско. – Смысл этого эпизода, рассказывающего о том, как после осуществления удачной торговой сделки язычники пригласили дружинников Ингвара на пир, а затем развязали драку, на первый взгляд непонятен. Вероятно, его ключевыми деталями являются упоминание о пиршественном столе, накрытом разнообразными яствами и напитками, и констатация того, что драка между местными жителями и пришедшими гостями завязалась после того, как последние осенили себя крестом перед трапезой. Хотя в тексте это не упомянуто, можно предположить, что в доме, где произошло столкновение, язычниками выполнялся пиршественный ритуал, который должен был обеспечить им удачную торговую сделку с чужеземцами. После того как сделка состоялась, язычники, не подозревавшие, что их партнеры были христианами, пригласили их в ритуальное помещение, чтобы разделить с ними трапезу и завершить проведение ритуала. Поняв по крестному знамению, что они ошиблись, они хотели изгнать из священного места сторонников другой веры.

Если наше предположение о том, что в данном эпизоде имеется в виду языческий ритуальный пир, верно, тогда следует обратить внимание на то, что речь идет о публичном, а не индивидуальном отправлении ритуала. Это очень существенная черта, которая для средневекового человека означала очень многое. Публичный ритуал свидетельствует о том, что коллектив людей, который проводит эту практику, не затронут христианизацией. Из исландских материалов известно, что после введения христианства церковь закрывала глаза на факты индивидуального отправления языческого культа, которые играли важную роль в жизни и мировоззрении крестьян, но запрещала и ревностно пресекала массовые и публичные ритуалы (см.: Martin 1973. P. 49).