Сага об исландцах

Гицур отвечает, что все другое, мол, было бы еще хуже.

Люди Орэкьи пошли по мосту на запад, и вместе с ними пошел Стурла, ибо его обещали отпустить на запад. Но когда он уже перешел через реку, крикнули, что Кольбейн хочет видеть его. Тогда Стурла повернул вспять. Свартхёвди и его люди схватили его: они не хотели, чтоб он уходил.

Но Стурла вырвался из рук; он сказал, что ему-то было позволено ехать на запад. Но когда он перебрался на южный берег, возможности вернуться назад больше не было.

Все вместе скачут вечером к Дымному Холму. Орэкья находился при Кольбейне, а Стурлу держали на мысах в низовьях, в шатре Арни Беспорядка, и Симон Узел с Кетилем сыном Торвальда стерегли его и ходили вслед за ним, куда бы он не пошел. Так проходит воскресенье.

А в понедельник Орэкью сдали на руки Халлю с Подмаренничных Полей, Стурлу — Бранду сыну Кольбейна, и они поскакали с ними к Нагорному Фьорду; оттуда оба отправились на Мошкарное Болото.

Тогда была сложена эта виса:

№ 76

Мчим вдвоем — и тщетны

Мир найти мечтанья,
— Брань и пот мутят мне
Путь — в предел Кольбейна.
Вспомни: мы с весомой
Свитой рассекали
В буре Гунн — секирный
Стол, зимой средь йоля[856].

Они пробыли на Мошкарном Болоте немного ночей, пока Кольбейн не выехал с ними дальше на север к Островному Фьорду.

И когда они проезжали по Пустоши Долины Скьяльга, Орэкья сказал Стурле:

— Совсем негде вильнуть хвостом, родич, — сказал он, — а, что, по-твоему, замышляет Кольбейн?

Стурла отвечает, что не знает этого и говорит вису;

№ 77

Куцым, — чадь честная

прочь ушла, транжира, —
пыж стал в Доле Скьяльга
— ложа жатвы вёсел.
Где вильнет им ливня
Рук ревнитель виры,
Не смекну — но смехом
Хмурый дух смирю я[857].

К вечеру они прискакали к Большой Ограде, а вечером позже прибыли на Двор Греньяда. На третий день они поскакали к Двору Скорняка и прибыли туда к трем часам дня. Затем бонда Йона отправили оттуда на Песцовую Равнину, чтобы договориться о провозе Орэкьи со Стурлой на корабле Родгейра сына Авли: тот готовил к отплытию корабль, который звался Рафтабуца. Йон и его спутники прибывают к морю к ночи (at nattmali), но Родгейр к тому времени уже успел выйти в море. И когда об этом узнал Кольбейн, он проезжает по той же дороге назад и прибывает к пристани Гасир. Там стояло два корабля, и Кольбейн договаривается о проезде Орэкьи.

В то время на Мошкарное Болото прибыл аббат Ламбкар[858]. Жил он на Усадебном Пригорке, хуторе Стурлы. Ламбкар привез с запада послание от священника Паля и прочих шурьев Стурлы, что они готовы стать друзьями Кольбейна, если тот отпустит Стурлу на запад к его владениям. Но Кольбейн не дал согласия на это сразу.

На Мессу Олава [29 июля 1242 г.] Гицур устроил в Междуречье пир и позвал на него Кольбейна Младшего. Кольбейн должен был огласить там решение тяжб, отданных на его суд у Моста. Орэкья ехать не пожелал и остался с Бродди сыном Торлейва на хуторе Капище, а Стурла был на пиру с Кольбейном. И когда они прибывают на юг, пир выдается на славу. А когда приступают к делу, вызывают Стурлу, чтобы он объяснил, как началась тяжба. Но Стурла говорит, что не назовет им иной причины, кроме убийства Снорри, и сказал, что именно это они вменили в вину Гицуру с Клэнгом.

На пиру было много мудрых людей, в том числе законоговоритель Тейт, брат Гицура[859].

Кольбейн сперва спросил Тейта, кому бы он присудил наследство Снорри, Гицуру или Орэкье.

Тогда Арни Беспорядок вставил слово:

— Говори, как на духу, — сказал он.

Тут многие люди улыбнулись.

Назначили людей из разных округ, чтобы они готовили решение, но я не знаю точно, кто рядил. А объявленное Кольбейном решение было таково, что он присудил наследство Снорри Орэкье, но Гицур должен был получить из него две сотни сотен за то, что это имущество ранее было ему отказано. За убийство Снорри же Гицур должен был выплатить две сотни сотен. А за то, что Гицур осенью наезжал с тремя сотнями народу на Орэкью на запад, он должен был выплатить сотню за каждого, кто ездил. В свой черед, за то, что Орэкья наезжал на Палатный Холм с пятью сотнями народа, полагалось выплатить сотню за каждого, кто ездил; наконец, оставшиеся две сотни сотен были зачтены как вира за убийство Снорри.