Сахара и Сахель

Женщины не допускаются в зал суда. Они занимают место на двух открытых галереях, примыкающих к залу заседаний и сообщающихся с преторием через зарешеченное окно. Женщина под вуалью, сидящая у узкого оконного проема, может самое большее просунуть пальцы сквозь железную решетку, что позволяет ей жестами оживить изложение своего дела. В день моего ознакомления с судебными порядками слушалось именно такое дело, когда стороны были представлены разными полами. Я стал свидетелем бракоразводного процесса. Истица, словно в укреплении за слуховым окном, недоступная взглядам под вуалью, с легкостью произносила упреки, не отличавшиеся особой благопристойностью, и, не дрогнув, вела повествование о супружеской жизни, которое невозможно передать на бумаге. Муж, отвечавший на вопросы кади, невозмутимо сносил обвинения в свой адрес. Происходящее вызывало улыбку. Впрочем, кади не нашел супружескую чету столь безнадежной, как пыталась представить нетерпеливая супруга. Он не пожелал расторгнуть союз, напротив, дал супругам совет крепить семью и перенес слушание на следующий год.

Муфтий, о котором я тебе говорил, стоит над судом первой инстанции и выносит окончательный приговор. Этого преклонных лет старца я встречаю на базаре. На нем красный кафтан, зеленая мантия, желтые плоские туфли без задника, на голове шелковое пурпурное покрывало. Малый павильон, где он живет рядом с кади, напоминает небольшой, молчаливый и почти неосвещенный надгробный памятник мусульманскому отшельнику. Мне показалось, что святилище высшей справедливости окружает религиозное благоговение. Старец дремлет, удалившись, подобно волхву, под своды своего жилища, в позе, которой почтенный возраст и значительность места придают величественность. Когда одна из сторон проигрывает тяжбу, то, стоит пересечь двор, — дело переходит из первой инстанции на обжалование. Не все кончено, даже когда оба суда исчерпали свои возможности. Те, кто не удовлетворен людским законом, могут прибегнуть к последнему средству — обратиться к небесному правосудию и, войдя в мечеть, излить жалобы на судью богу.

12 января

А вот и дождь. В три часа пополудни упали первые крупные и редкие капли. Я как раз заканчивал прогулку, когда грозовое небо вняло молитвам земли, нарушив столь ревностно соблюдавшийся обет бесплодия. Я не был удивлен, так как и вышел на улицу в ожидании дождя. Уже неделю погода предвещала перемену. Воздух стал слишком звонким, чтобы сохранять состояние покоя, да и особенная голубизна неба говорила о близком конце погожих дней. Наметанный глаз позволял различить неуловимые перемены. Я и внутренне ощущал приближение дождя, но в этом предчувствии не было ничего мистического.

Я подошел к полю, которое земледелец-араб в короткой тунике засевал ячменем. Он заваливал землей последние борозды с помощью двух тощих коров, впряженных в маленький примитивный плуг. Он погонял животных, чувствуя, что погода благоприятствует севу, торопился закончить работу до наступления ночи, без сомнения точно рассчитав, что завтра может быть поздно. На краю уже обработанного участка поля двое арабских детей жгли большие кучи сорной травы, над кострами поднимались густые клубы едкого дыма. Я с удивлением узнал в столь неожиданном месте такой обычный во Франции запах жженой травы — первый робкий признак, осязаемо указывавший на приход осени. Я присел, глядя на изрезанное коричневыми полосами поле и наблюдая два редких явления в этом беззаботном краю: арабский плуг за работой и местных детей, делящих со своим отцом заботы хлебопашества. Низкорослые коровы шли не под общим ярмом, а, подобно лошадям, были впряжены по отдельности. Они в измождении раздували ноздри, хотя работа не была тяжелой, ведь плуг едва снимал верхний слой земли.

Вдруг я заметил, что тяжелые клубы дыма потянулись в другую сторону. Легкий, но свежий ветерок пришел с запада и побежал по отрогам холмов, издавая свист, подобно взмахам огромных птичьих крыльев. Природа была словно поражена этим порывом, лихорадочный озноб пробежал от одного дерева к другому по всей равнине. Но это длилось лишь мгновение. Волна пронеслась, и вновь воцарился мертвый штиль. В тот же миг упали первые капли дождя.