Сахарские новеллы

– Может, и вздор, но так оно и было. Один покойник, которого она не знала, попросил ее передать семье весточку. Вернувшись в поселок, она разыскала его родных, и, как выяснилось, в этой семье действительно есть человек, умерший несколько лет назад. Покойник хотел узнать, за кого вышла его дочь Шайя.

– В Китае тоже есть такие люди, все они мошенники!

– Ведунья денег не берет, ей и так хватает.

– И она видела джинна?

– Она сказала, что джинн сидел на ветке дерева, раскачиваясь и глядя сверху на похороны. Якобы он даже улыбнулся и помахал ей рукой. Ведунья так перепугалась, что купила верблюда и принесла ему в жертву.

– Кстати, люди говорят, что ее жертвенный алтарь— все равно что ненасытная утроба, – сказал Мигель. – Он и впрямь удивительный. Это просто большой плоский камень, гораздо меньше стола, по идее, на нем и один убитый верблюд не поместится. Но даже если положить на него десять верблюдов, они не заполнят его целиком.

– Ну и жадина этот джинн, – тихонько сказала я.

В этот миг внезапно налетел резкий порыв ветра. Пламя затухающего костра вдруг разгорелось и метнулось в мою сторону. Хосе стремглав подскочил ко мне и оттащил от огня. Я не отрываясь глядела на огонь, и он постепенно утих. Я почувствовала, как по спине у меня пробежал холод и стал распространяться по всему телу.

– Пожалуйста, давайте сменим тему, – простонала Таня, закрыв рукой глаза.

Напуганные огнем, все мы застыли на месте.

Силы тьмы сгущались. Мы молча глядели на догорающий костер.

Спустя несколько минут Мигель спросил:

– Кто-нибудь ходил на спектакль «Лев зимой» в поселке?

– Я два раза смотрела.

– И как?

– Зависит от настроения. Мне понравилось, а Хосе – нет.

– Просто такой театр не каждому по вкусу, – сказал Хосе.

Как только мы заговорили о театре, по вершинам деревьев позади нас словно пробежала волна.

– Тсс! – прошептала я.

– Опять молчать? – Мигель бросил на меня удивленный взгляд.

– «Макбет»! – Я показала рукой на деревья.

– Вот что значит ассоциативное мышление! – засмеялся Мигель. – Интересно, есть ли в мире хоть что-то, чего можно не бояться?

– Это не обычный лес. Спроси Манолина, он тоже туда ходил.

Но Манолин не стал ни подтверждать, ни опровергать мои слова.

– Кажется, они двигаются.

– Кто?

– Деревья!

– Какое у тебя богатое воображение! Ты в своем уме?

Я перевернулась. Чуть было не опаливший меня огонь вдруг сам по себе почти угас. Со всех сторон надвигался холодный, цепенящий мрак.

– Схожу за хворостом, – сказал Хосе, вставая.

– Возьми газовый фонарь! – посоветовал Идрис. На лице его мелькнула тревога, глаза смотрели куда-то поверх огня.

Снова стало тихо. Огонь совсем погас, оставив после себя темное пепелище. Газовый фонарь осветил наши бледные лица. Мы придвинулись поближе друг к дружке.

– Идрис, здесь правда есть горный хрусталь? – спросил Джерри, державший в объятиях Таню. Он изо всех сил старался перевести разговор на другую тему.

– В прошлый раз я нашел большой осколок, он валялся прямо здесь, на земле. Поэтому Сань-мао и захотела приехать сюда.

– А ты только ради хрусталя сюда ездил? – спросила я, не в силах побороть растущее сомнение. Страх железными когтями впился мне в сердце. В одно мгновение все прояснилось, и я вдруг поняла, что́ это за место, где мы просидели всю ночь.

Увидев мое лицо, Идрис понял, что я обо всем догадалась. Пряча от меня взгляд, он тихо сказал:

– В прошлый раз я приезжал сюда не за этим.

– Ты…

Значит, все так и есть, как бы ни желала я ошибиться. Нервы мои были напряжены до предела. Я открыла рот, посмотрела на Манолина и сделала глубокий вдох. Только мы двое заходили в ту чащу. Я чуть не закричала от ужаса.

Увидев легкое, почти незаметное движение в глазах Манолина, я прикусила нижнюю губу. Выходит, и он знает. Он с самого начала все понял: это и есть то самое про́клятое место.

Не догадываясь, какое душевное потрясение я пережила за последние несколько секунд, Мигель вновь вернулся к оставленной теме:

– А еще был случай, когда земля не раскололась, а человек все равно умер. Всем это показалось странным, но его все же понесли хоронить. Вернувшись, обнаружили, что ведунья, которая никуда не пошла, беснуется у себя в доме, ест землю, катается по полу и кричит, что тот человек не умер, что это джинн вынудил людей принести его к нему. Но ее не послушали. Она буянила целые сутки и в конце концов так разошлась, что люди все-таки пошли и раскопали могилу. Покойника похоронили лицом вверх, но обнаружили его перевернутым лицом вниз. Одежда на нем была вся разодрана, повязка на голове совершенно сухая, а уголки рта – влажные и липкие. Он был похоронен заживо.

– Господи Иисусе! Прошу тебя, сделай милость, замолчи! – вскричала я. Услышав мой возглас, заплакал и задрыгал ножками младенец. Снова налетел порыв ветра. Гул ночи, крадучись, подбирался к нам издалека, и даже ветер был не в силах заглушить этот едва уловимый протяжный стон. Я подняла голову и увидела, что в небе показалась луна. За спиной с тихим шорохом на нас черной тенью надвигался лес.

– Что ты орешь, как ненормальная? – воскликнул Хосе и поднялся с места.

– Ты куда?