Читаем Саквояжники (CARPETBAGGERS) полностью

He'll make four pictures a year, and our own investment is minimal only the overhead on each.Он будет делать четыре фильма в год, и наши инвестиции будут минимальными, только перерасход.
Between distribution fees and profit-sharing, we can't get hurt, no matter what happens.Что бы ни случилось, мы вряд ли проиграем.
And his supervision of the rest of the program can do nothing but help us."А его контроль за другими фильмами только поможет нам.
"You've thought about what this would do to Dan?" Jonas asked.- А ты не подумал о том, что будет с Дэном? -спросил Джонас.
David took a deep breath. "Dan is your responsibility, not mine. My responsibility is to the company." He hesitated a moment. "There'd still be a lot Dan could do." "Not the way you want it," Jonas said flatly.- Дэн это ваша забота, а не моя, - вздохнул Дэвид.- Я отвечаю за компанию, - он помялся. - Для Дэна найдутся другие дела.
"No business can run with two heads."- Понятно, два начальника в одном деле не нужны.
David was silent.Дэвид промолчал.
Jonas' words cut sharply through the dark like a knife. "All right, make your deal with Bonner," he said. "But it'll be up to you to get rid of Dan."- Хорошо, договаривайтесь с Боннером, но с Дэном улаживать дела будете сами. - Слова Джонаса резко, словно нож, прорезали темноту.
He turned in the jump seat. "You can take us back to Mr. Woolf’s car now, Robair."Он повернулся к шоферу. - Отвези нас назад, к машине мистера Вулфа, Робер.
"Yes, Mr. Cord."- Хорошо, мистер Корд.
Jonas turned back to them. "I saw Nevada earlier," he said. "He'll make that series for us."- Я виделся с Невадой. - Джонас снова повернулся к своим спутникам. - Он будет делать для нас сериал.
"Good. We'll begin checking story properties right away."- Отлично, мы сейчас же займемся отбором сценариев.
"You don't have to," Jonas said. "We settled that already.- Не надо, мы уже это решили.
I suggested to him we pick up the character Max Sand from The Renegade and take it from there."Я предложил ему в качестве главного героя использовать Макса Сэнда из "Предателя".
"How can we? At the end of the picture, he rode off into the hills to die."- Но ведь в конце "Предателя" герой скачет в горы умирать.
Jonas smiled.Джонас улыбнулся.
"We'll presume he didn't. Suppose he lived, took another name and got religion.- Мы решили, что он не умрет, а останется в живых, изменит имя и уверует в Бога.
And that he spends the rest of his life helping people who have no one else to turn to. He uses his gun only as a last resort.Остаток своей жизни он использует для помощи людям, применяя револьвер только в качестве последнего довода.
Nevada liked it." David stared at Jonas.Неваде это понравилось.
Why shouldn't Nevada like it? It captured the imagination immediately.Конечно, Неваде должен был понравиться такой сюжет, подумал Дэвид.
Перейти на страницу:

Все книги серии Голливудская трилогия

Саквояжники (CARPETBAGGERS)
Саквояжники (CARPETBAGGERS)

«...А вслед за армией северян пришла другая армия. Эти люди приходили сотнями, хотя каждый их них путешествовал в одиночку. Приходили пешком, приезжали на мулах, верхом на лошадях, в скрипучих фургонах и красивых фаэтонах. Люди были самые разные по виду и национальности. Они носили темные костюмы, обычно покрытые дорожной пылью, широкополые шляпы, защищавшие их белые лица от жаркого, чужого солнца. За спинами у них через седла или на крышах фургонов обязательно были приторочены разноцветные сумки, сшитые из потрепанных, изодранных лоскутков покрывал, в которых помещались их пожитки. От этих сумок и пришло к ним название "саквояжники". И они брели по пыльным дорогам и улицам измученного Юга, плотно сжав рты, рыская повсюду глазами, оценивая и подсчитывая стоимость имущества, брошенного и погибшего в огне войны. Но не все из них были негодяями, так как вообще не все люди негодяи. Некоторые из них даже научились любить землю, которую они пришли грабить, осели на ней и превратились в уважаемых граждан...»

Гарольд Роббинс

Классическая проза ХX века

Похожие книги

Дублинцы
Дублинцы

Джеймс Джойс – великий ирландский писатель, классик и одновременно разрушитель классики с ее канонами, человек, которому более, чем кому-либо, обязаны своим рождением новые литературные школы и направления XX века. В историю мировой литературы он вошел как автор романа «Улисс», ставшего одной из величайших книг за всю историю литературы. В настоящем томе представлена вся проза писателя, предшествующая этому великому роману, в лучших на сегодняшний день переводах: сборник рассказов «Дублинцы», роман «Портрет художника в юности», а также так называемая «виртуальная» проза Джойса, ранние пробы пера будущего гения, не опубликованные при жизни произведения, таящие в себе семена грядущих шедевров. Книга станет прекрасным подарком для всех ценителей творчества Джеймса Джойса.

Джеймс Джойс

Классическая проза ХX века
Переизбранное
Переизбранное

Юз Алешковский (1929–2022) – русский писатель и поэт, автор популярных «лагерных» песен, которые не исполнялись на советской эстраде, тем не менее обрели известность в народе, их горячо любили и пели, даже не зная имени автора. Перу Алешковского принадлежат также такие произведения, как «Николай Николаевич», «Кенгуру», «Маскировка» и др., которые тоже снискали народную любовь, хотя на родине писателя большая часть их была издана лишь годы спустя после создания. По словам Иосифа Бродского, в лице Алешковского мы имеем дело с уникальным типом писателя «как инструмента языка», в русской литературе таких примеров немного: Николай Гоголь, Андрей Платонов, Михаил Зощенко… «Сентиментальная насыщенность доведена в нем до пределов издевательских, вымысел – до фантасмагорических», писал Бродский, это «подлинный орфик: поэт, полностью подчинивший себя языку и получивший от его щедрот в награду дар откровения и гомерического хохота».

Юз Алешковский

Классическая проза ХX века
Соглядатай
Соглядатай

Написанный в Берлине «Соглядатай» (1930) – одно из самых загадочных и остроумных русских произведений Владимира Набокова, в котором проявились все основные оригинальные черты зрелого стиля писателя. По одной из возможных трактовок, болезненно-самолюбивый герой этого метафизического детектива, оказавшись вне привычного круга вещей и обстоятельств, начинает воспринимать действительность и собственное «я» сквозь призму потустороннего опыта. Реальность больше не кажется незыблемой, возможно потому, что «все, что за смертью, есть в лучшем случае фальсификация, – как говорит герой набоковского рассказа "Terra Incognita", – наспех склеенное подобие жизни, меблированные комнаты небытия».Отобранные Набоковым двенадцать рассказов были написаны в 1930–1935 гг., они расположены в том порядке, который определил автор, исходя из соображений их внутренних связей и тематической или стилистической близости к «Соглядатаю».Настоящее издание воспроизводит состав авторского сборника, изданного в Париже в 1938 г.В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.

Владимир Владимирович Набоков

Классическая проза ХX века
Шкура
Шкура

Курцио Малапарте (Malaparte – антоним Bonaparte, букв. «злая доля») – псевдоним итальянского писателя и журналиста Курта Эриха Зукерта (1989–1957), неудобного классика итальянской литературы прошлого века.«Шкура» продолжает описание ужасов Второй мировой войны, начатое в романе «Капут» (1944). Если в первой части этой своеобразной дилогии речь шла о Восточном фронте, здесь действие происходит в самом конце войны в Неаполе, а место наступающих частей Вермахта заняли американские десантники. Впервые роман был издан в Париже в 1949 году на французском языке, после итальянского издания (1950) автора обвинили в антипатриотизме и безнравственности, а «Шкура» была внесена Ватиканом в индекс запрещенных книг. После экранизации романа Лилианой Кавани в 1981 году (Малапарте сыграл Марчелло Мастроянни), к автору стала возвращаться всемирная популярность. Вы держите в руках первое полное русское издание одного из забытых шедевров XX века.

Курцио Малапарте , Максим Олегович Неспящий , Олег Евгеньевич Абаев , Ольга Брюс , Юлия Волкодав

Фантастика / Классическая проза ХX века / Прочее / Фантастика: прочее / Современная проза