Саквояжники (CARPETBAGGERS)

Did you really think I was so naive I didn't know those were the things she did to you?"	Неужели ты думаешь, что я настолько наивна, чтобы не понять, что ты хотел от меня того, что она давала тебе?
The ring was still in her hand. She put it on the table in front of him.	Дженни все еще держала в руке кольцо, потом положила его на стол перед Джонасом.
"Here," she said.	- Возьми.
He stared down at the ring.	Джонас посмотрел на кольцо.
The diamond seemed to shoot angry sparks at him.	Казалось, что бриллиант метал в него яростные искры.
He looked up at her, his face lined and drawn.	Он еще раз взглянул на Дженни, лицо его исказилось.
"Keep it," he said curtly and walked out.	- Оставь себе, - резко сказал он и вышел.
She stood there until she heard his car pull out of the driveway.	Она не двинулась с места, пока не услышала шум отъезжающей машины.
Then she turned out the light and walked upstairs, leaving the ring on the table and the film, like confetti after a party, on the floor.	Потом выключила свет и поднялась наверх, не притронувшись к кольцу на столе и пленке, разбросанной, словно серпантин после вечеринки, на полу. * * *
She lay wide-eyed on her bed staring up into the night.	Она лежала на кровати с широко раскрытыми глазами и вглядывалась в темноту ночи.
If she could only cry she would feel better.	Если бы она могла плакать, то было бы легче.
But she was empty inside, eaten away by her sins.	Но она была полностью опустошена своими грехами.
There was nothing left for her to give anyone. She had used up her ration of love.	Она уже никому не сможет принести любви, потому что исчерпала ее запас.
Once, long ago, she had loved and been loved. But Tom Denton was dead, lost forever, beyond recall.	Когда-то давно она любила и была любимой, но Том Дентон умер и был потерян для нее навсегда.
She cried out into the darkness,	Дженни прокричала в темноту:
"Daddy, help me!	- Папа! Помоги мне!
Please!	Пожалуйста!
I don't know what to do."	Я не знаю, что делать!
If she could only go back and begin again. Back to the familiar Sunday smell of corned beef and cabbage, to the gentle sound of a whispered morning Mass in her ears, to the sisters and the hospital, to the inner satisfaction of being a part of God's work.	Если бы можно было все начать сначала, вернуться к знакомому воскресному запаху жареного мяса и капусты, тихим молитвам во время утренней мессы, к сестрам в больницу, к внутреннему удовлетворению от того, что делаешь работу, угодную Господу.
Then her father's voice came whispering to her out of the gray light of the morning,	В серой утренней дымке до нее донесся шепот отца:
"Do you really want to go, Jennie Bear?"	- Ты действительно хочешь пойти, Дженни-медвежонок?
She lay very still for a moment thinking, remembering.	Дженни лежала тихо, размышляя и вспоминая.