Саладин, благородный герой ислама

Узнав о смерти Нур ад-Дина, Амори, иерусалимский король, решил атаковать неверных, столь неожиданно лишившихся одного из своих самых доблестных военачальников. Весной 1174 года он осадил Баниас, находящийся на пути из Дамаска в Тир, который в начале XII века защищал подступы к франкской Галилеи. Он не смог проникнуть в крепость, которую защищал турецкий гарнизон, возглавляемый женщиной, назначенной туда дамасским эмиром Ибн ал-Мукаддамом. Последний, зная о любви Амори к деньгам и всевозможным сделкам, поспешил к христианскому войску и предложил иерусалимскому королю снять осаду с Баниаса. Взамен он по-королевски вознаградил его, чтобы компенсировать его военные расходы, и освободил из плена несколько тысяч христиан, томившихся в холодных дамасских тюрьмах, дав им возможность вернуться на свои земли. Так как согласие между обоими было достигнуто, Амори отступил и учтиво принял деньги. После заключения не слишком почетного перемирия с сирийскими мусульманами он вернулся в Иерусалим, чтобы разрешить противоречия, возникшие между Синаном, шейхом ассассинов или исмаилитов, неспокойный нрав которого нам уже известен, и великим магистром ордена тамплиеров. Действительно, шейх Синан, снабдивший свою секту наводящим ужас террористическим аппаратом, сообщил Амори, что его верующие не желают ничего другого, кроме как принять христианство и отречься от ислама, но с условием, что они не будут больше платить две тысячи золотых экю, которые они отдавали тамплиерам из Тортосы на основании старого договора о добрососедских отношениях. Амори, нисколько не сомневаясь в искренности подобных намерений, сообщил обо всем тамплиерам, предложив даже, чтобы те не теряли своего дохода в две тысячи экю, возместить им убытки из своих собственных средств. Урегулировав, таким образом проблему, он отправил посла исмаилитов передать старому шейху положительный ответ. Но тамплиеры по неизвестным причинам подослали к гонцу и охранявшему его христианскому офицеру возле Триполи убийцу. Это необъяснимое преступление вызывало негодование как мусульман, так и христиан. Оскорбленный король потребовал повесить виновного. Тамплиеры отказались его выдать, пообещав отправить его в Рим, чтобы он смог добиться там отпущения грехов за свое деяние, и добавив также, что монахи их ордена ответственны за свое поведение только перед Богом и святым папой. Амори настоял на своем. Он выехал в Сидон, где в то время находилась резиденция великого магистра и его капитула, взял ее штурмом и пленил Готье дю Мениля, виновника или, иначе говоря, вдохновителя преступления. Такое проявление королевской власти было плохо встречено тамплиерами, госпитальерами и другими орденами, которые не желали лишиться своих привилегий и стремились быть единственными хозяевами на территориях, подлежащих их юрисдикции. Спор зашел так далеко, что восточные латинские государства разделились, нисколько не задумываясь о пагубных последствиях их несвоевременного раскола. И как раз в этот тяжелый момент, 11 июля 1174 года, Амори умер от дизентерии, которую подхватил во время осады Баниаса. Конечно, после себя он оставил немного запутанную внутреннюю ситуацию, но необходимо признать, что его внешнеполитические взгляды были достаточно смелыми. Лучшие умы в мусульманском мире всегда проявляли к нему внимание. В предыдущей главе мы рассказывали, что он поддержал враждебных Саладину египетских Фатимидов. Сирийские исмаилиты симпатизировали ему, видя, как он поступил в деле с тамплиерами. В Баниасе Амори заключил перемирие с дамасским султаном; наконец, он убедил византийского императора в необходимости завоевать Египет и создать там франкское королевство. Безусловно, игра была трудной, но весьма вероятно, что если бы он прожил дольше, Саладин нашел бы в нем игрока, способного приостановить его успешное наступление, и, что было главным для христианства, не пустить его в Сирию.

Один ребенок, сын Нур ад-Дина, правил в королевстве дамасских султанов, другой ребенок, Бодуэн IV, сын Амори от первого брака с Агнессой, дочерью Жослена де Куртене, взошел на трон Иерусалима. В возрасте девяти лет Бодуэн заболел проказой. Его короткое и несчастливое царствование (он умер в двадцать четыре года) должно было стать долгой агонией, жалким воплощением королевского достоинства. Всю свою жизнь этот слабый, больной проказой король оставался рабом своего христианского долга, в трагическую эпоху в истории латинских государств Сирии. То был удивительный человек! Пыл, который заставлял его забывать о телесных страданиях, вселял веру в его окружение. Этот юный иерусалимский король, этот ребенок, терзаемый болезнью, разлагавшей его заживо, был поистине легендарным героем. Какой, должно быть, могучей волей он обладал, если, не в силах более оставаться в седле, следил за ходом битв, которые он давал Саладину, лежа в постели. Даже умирая, он смог повести своих рыцарей в бой, неотступно преследуя врагов своей веры, так же как его самого преследовала смерть.