Саломея. Образ роковой женщины, которой не было

Саломея, несущая блюдо с головой Крестителя, изображена на фоне каменной кладки, которая, судя по замку́, является стеной тюрьмы святого и каким-то загадочным образом связана с передней стеной, прерываемой аркой. Задумчивая, грустная и немного оцепенелая, Саломея словно отпрянула от лица св. Иоанна, которое с какой-то неодолимой силой все еще притягивает ее долгие взгляды; служанка – обычно встречающаяся в изображениях Юдифи, а не Саломеи, но все же включенная сюда, возможно впервые, для создания резкого психологического контраста, – смотрит на героиню глазами преданной собаки, которая чувствует и разделяет печаль хозяйки, хотя и не понимает ее причины[104].

На заднем плане Тициан изобразил купидона, тем самым возродив средневековую версию легенды о Саломее, согласно которой она велит отрубить голову Иоанну из‐за крушения собственных любовных надежд. Тициан изобразил голову Крестителя со своими чертами, превратив ее в автопортрет. Согласно Панофскому, «Саломея» Тициана —

самый ранний пример тех портретов en decapité, в которых сраженный любовным чувством художник придавал собственные черты или Олоферну (как в случае со знаменитой «Юдифью» Кристофано Аллори в Палаццо Питти, где героиня олицетворяет любовницу Аллори, «La Mazafirra»), или Голиафу (как в случае с «Давидом» Караваджо в Галерее Боргезе)[105].

Легенда о безответной страсти Саломеи к Иоанну Крестителю впервые появилась в относящихся к XII веку сочинениях Ниварда, каноника и scholasticus св. Фараильды из Гента. Покровительница этого города св. Фараильда (латинизированное имя фламандской святой Верельды) была прямо связана с Саломеей (которую в поздней Античности и в Средние века часто ошибочно называли Иродиадой). В средневековых германских мистериях Саломея отождествлялась с фрау Хульдой, фру Хелле и фру Хельдой, древнегерманской богиней бури. Это отождествление было вызвано утверждением, встречающимся в некоторых германских легендах, что «ее унесло на небо порывом ветра, чудесным образом вырвавшимся изо рта головы Крестителя»[106], в наказание за участие в его казни. Затем фру Хельде было отведено место в «Дикой охоте» (Wilde Jagd или Wildes Heer), где ночами она летала верхом на облаках. В этом качестве фру Хельде поклонялись с X по XII век. Фонетическое сходство имен фрау Хельда и фламандского Верильда/Верельда стало причиной объединения фигур Саломеи и св. Верельды (Фараильды)[107].

Нивард превратил историю смерти Крестителя в историю любви, в которой Саломея (он называет ее Иродиадой) «была безумно влюблена в Крестителя и поклялась не выходить ни за кого другого»[108]. В ответ на это жестокий и разгневанный Ирод приказывает казнить Иоанна. В любовном отчаянии Саломея просит его голову. Она обнимает ее, омывает поцелуями и тщетно пытается поцеловать. Голова отвергает ее домогательства и дует на нее так, что она поднимается в воздух, где ее преследует дух Крестителя. Последняя отрада Саломеи в пору этих страданий – почитание миллионов поклонников, которые в конечном счете стали боготворить ее как святую, возможно, потому, что она, как и реальная Фараильда, осталась девственницей. Нивард подчеркнул слияние двух фигур, заявив:

Теперь известная как Фараильда – тогда Иродиада —
Непревзойденная во веки веков танцовщица[109]

.