Салтыков (Щедрин)

В рутине редакторской непрерывки Салтыков всё же находил время для таких своих сочинений, которые не вписывались в злободневный формат журнала. Среди его художественных свершений тех лет нельзя пропустить выход его книг. Это сборники «Сатиры в прозе» и «Невинные рассказы» (оба под именем «Н. Щедрин»), выпущенные в Петербурге в январе и в конце июля 1863 года. Первый был, как видно, подготовлен им сразу после приезда в столицу. Во второй, кроме опубликованных ранее, Салтыков включил и рассказы, появившиеся в возобновлённом «Современнике». В целом эти две книги представляли его творчество с 1857 года – рассказы, очерки и сцены, публиковавшиеся в различных журналах. Вероятно, Салтыков считал эти книги удавшимися, во всяком случае, в 1880-е годы он переиздавал их дважды, правда, всегда проводя тщательную редактуру.

В самом начале 1864 года и вновь в Петербурге Салтыков выпустил «Губернские очерки». Наконец ему удалось сделать это без участия Каткова. Его неприязнь к Михаилу Никифоровичу продолжала развиваться, и здравых доводов в поддержку этому у меня нет. Дело, полагаю, не в том, что Катков, как обычно объясняли советские щедриноведы, в своих политических взглядах двигался слева направо. Не таким уж безмятежным было это движение – но ведь и про Салтыкова нельзя однозначно сказать, что он двигался от центра влево. Так же и Катков по отношению к Салтыкову не был столь агрессивен, как Салтыков по отношению к Каткову. Причина этой неприязни связана, скорее всего, с творческими проблемами. Так или иначе, Михаил Евграфович, уже безо всякого участия Михаила Никифоровича, провёл значительную редактуру «Губернских очерков», изменил композицию и некоторые заглавия, разделил сочинение на два тома.

Думается, эти три книжных издания были необходимы Салтыкову не только для подведения итогов предшествующего этапа его творчества. Причина была и в том, что новый этап никак не начинался. Вяз в фельетонных репликах, в мелких рецензиях (как член «команды» «Современника» Салтыков печатался только в нём и «Свистке», сатирическом приложении к журналу). Да, он стал вести в «Современнике» свободное обозрение «Наша общественная жизнь», в котором просматриваются первые черты его замечательных циклов в «Отечественных записках» 1870-х годов. Но с апрельской (1864) частью «Нашей общественной жизни» произошла странная вещь: она была набрана, но в журнал не попала. Как установили щедриноведы, вмешательства цензуры здесь не было. Предположить, что публикацию по каким-то причинам снял Салтыков, невозможно, ибо он использовал часть текста обозрения в статье «Литературные мелочи», которая появилась в апрельском номере.

Скорее всего, в редакции произошла очередная свара, которая привела к отнюдь не волшебным изменениям первоначального текста (полностью был опубликован, тоже не без коллизий, только в ХХ веке).

Вскоре Салтыков с женой отправился в Витенёво отдохнуть от междужурнальных и внутрижурнальных драк, но это не очень получилось. Его недруг, критик Максим Антонович, возомнивший себя главной идеологической силой «Современника», наследником дела Чернышевского и Добролюбова, вместе с ещё одним наследником Чернышевского и его кузеном, историком литературы Александром Пыпиным не пропустили в номер «Заметку» Салтыкова – справедливую реплику в адрес «Эпохи», притом защитительную по отношению к «Современнику». Пыпин был соредактором Некрасова, но последнего в Петербурге не было.

В сентябре Салтыков написал новый очерк для своей хроники «Наша общественная жизнь» и, отправив его Некрасову, в последующем письме решил расставить все точки над i: «“Заметку” мою в август<овской> книжке не напечатали, и я получил от Пыпина (уже после выхода книжки) письмо, в котором он пишет, что находит мою заметку слишком серьёзною (?). Ну, да чёрт с ними, а дело в том, что мне совершенно необходимо видеться с Вами и поговорить обстоятельнее. Ибо тут идёт дело об том, могу ли угодить на вкус гг. Пыпина и Антоновича. Я послал на днях мою хронику, с просьбой уважить меня, напечатать без перемен. Что будет – не знаю. Когда я поступал в редакцию, Вы говорили, что необходимо придать журналу жизни, и так как это совершенно совпадало с моими намерениями, то я и отнёсся к делу сочувственно. Надо же дать мне возможность вести это дело».

Ответное письмо Некрасова неизвестно, но хроника Салтыкова в «Современнике» не появилась. И он принял единственно возможное в этих обстоятельствах решение: ушёл, а точнее, не вернулся в опостылевшую редакцию, к мелким, лицемерным людям, погрязшим в демагогических разглагольствованиях о судьбах России.

В стране волшебств

Сидя в осеннем Витенёве, Салтыков обдумывал возможные свои пути на ближайшие годы.

«Современник» так и не стал родным для него журналом, или, скорее, он так и не пришёлся ко двору «Современника», несмотря на всю свою к нему доброжелательность. Вдобавок участие в междоусобных битвах этого издания сделало невозможным сотрудничество Салтыкова едва ли не со всеми сколь-нибудь серьёзными российскими журналами.