Самая долгая ночь

– Конечно. – Нэт нырнула в глубину дома и вернулась с ключами.

– Хорошо. Я скажу, когда закончу.

Поблагодарив, Нэт увлекла девочек обратно в дом. Саманта и Лидди прилипли к окну и, уцепившись пальчиками за подоконник, наблюдали за Эсромом с таким видом, как будто это первый мужчина, которого им довелось увидеть в своей жизни. Вращающийся вентилятор трепал кружева их носочков и шевелил юбки. Нэт суетилась на кухне: посыпала молотой паприкой фаршированные яйца, разрезала кофейный кекс. Потом достала консервированные персики, положила на небольшие листики салата – так, чтобы сироп не капал на выпечку, – и пошла звать Эсрома.

Когда она вышла из дома, «Файрфлайт» уже был прицеплен к пикапу и печально ждал своей участи.

– О нет, – воскликнула женщина, слегка напугав ковбоя, который о чем-то задумался.

Эсром шагнул ей навстречу:

– Да, совсем неважно. Я даже не смог запустить мотор. Подозреваю, что камень повредил коробку передач, почти вся жидкость вытекла. Не исключено, что коробка сгорела.

– А это сложный ремонт?

– Боюсь, что да.

– Черт!

Нэт забеспокоилась. Пол очень расстроится из-за выброшенных на ветер денег, ее недальновидности и всего прочего. Она потерла виски. Впрочем, заметив, как пристально смотрит на нее ковбой, выпрямилась, улыбнулась и пригласила в дом:

– Заходите. Обед на столе.

– Спасибо, но мне надо вернуться в мастерскую, – замахал руками Эсром.

– У вас даже нет времени пообедать?

Она чувствовала себя идиоткой. Зачем было утруждать себя готовкой? Она уже совершенно не скрывала отчаянного желания завести друзей. Нэт вспомнила ту встречу в кафе, жесткий взгляд официантки и свое ощущение покинутости. Одно потрясение всегда вызывает другое. Глаза наполнились слезами. Одна надежда, что Эсром не заметит. Однако неожиданная смена его настроения и участливый тон, как будто ковбой разговаривает со строптивой кобылой, готовой в любую минуту ударить копытом, не позволяли надеяться, что ее состояние осталось незамеченным.

– Извините, бога ради, пообедать время всегда найдется, – проворковал Эсром. – Очень мило с вашей стороны – пригласить меня.

От долгого пребывания на солнце в уголках его глаз образовались мелкие морщинки. Улыбка была очень теплой, хотя зубам, честно сказать, не помешал бы дантист: уж слишком они наползали один на другой, словно доски в заборе, который следовало бы починить.

Оставив сапоги у входа, молодой человек прошел в дом. Увидев стол, заставленный кушаньями, и три разновидности столового серебра, он округлил глаза. О чем она только думала, когда клала на стол матерчатые салфетки? Теперь все старания показались Нэт почти нелепыми: слегка крошащийся кекс; броская композиция из фаршированных яиц, выложенных, как устрицы, в половинках раковин; шелковистые персики, выглядывающие из сиропа.

– У нас сегодня пир, – пропела Саманта. – Настоящий пир.

– Ничего себе! – воскликнул Эсром. – Да у вас тут банкет, как на Пасху.

– Мы каждый день так обедаем, – соврала Нэт.

– Нет, не каждый, – пробурчала Саманта.

Нэт и девочки сидели полукругом и, слегка повернув головы в сторону гостя, наблюдали, как он ест. Под их пристальными взорами мужчина краснел и ерзал на стуле, но поедал угощение с таким аппетитом, что вскоре хозяйка немного расслабилась.

Саманта трещала без умолку, щедро приправляя трапезу несуразной детской болтовней и крошками поглощаемых ею фаршированных яиц. «Однажды я ела кофейный кекс с настоящим зернышком кофе, но оно было твердым, как мер-з-кий камушек». «Я умею играть в рыбу[42] и всегда выигрываю». «Я видела, как стервятник ел черепаху на обочине дороги, а папа сказал, что зола – к золе, а прах – к праху». Лидди энергично кивала, выражая полное согласие с сестрой, так что все эти заявления исходили как бы и от нее. Лидди еще не умела хорошо говорить, поэтому Саманта выступала переводчицей: «Она сказала, что у нее есть кукла, которая спит. Если дать ей молоко, она делает пи-пи». По довольному лицу младшей сестры было видно, что перевод удачный. Лидди терпеть не могла, когда ее не понимали. Это выводило ее из себя, а в остальном она была спокойным ребенком.

Все набросились на кофейный кекс. Нэт разлила молоко по стаканам.

– Прохладное молоко, – отметил Эсром. – Не понимаю, как можно пить его каждый день. Мы пьем в основном теплое.

Слова ковбоя почему-то смутили Нэт.

– Почему? – поинтересовалась Саманта.

– У нас есть коровы.

– А вы их едите? – спросила девочка. – Шьете из них обувь?

Эсром рассмеялся:

– Все верно… обувь. Нет, мы не едим наших коров. Откуда бы в таком случае мы брали молоко? Говядину мы закупаем раз в году у наших соседей Линдов.

– Ну, тогда вы не настоящий ковбой, – заявила Саманта.

– Сэм! – одернула ее мать.

Эсром махнул рукой, давая понять, что он не в обиде.

– Высоким стандартам я, пожалуй, не соответствую, но зато почти каждый день езжу на лошади. Это считается?

– Да, – великодушно согласилась Саманта и, поразмыслив, добавила: – А почему ваших соседей зовут Линдами?

Молодой человек положил себе еще кусочек кекса.