Самая главная тайна

— Ну вот, — сказал Петька, потирая ладонь о ладонь. Он, видимо, немножко обжег ладони о веревку. — Давай знакомиться, коли ты родственник полковника Скорняка. — Он протянул Вальке руку. — Петр Птица. А так вообще-то Петька.

Валька назвал свое имя.

— А фамилия? — спросил Петька. — Я — Птица. А ты?

— А я не птица, — ответил Валька. Он стеснялся теперь называть свою фамилию.

— Я не шучу, — сказал Петька. — Может, Скорняк?

— Нет, не Скорняк.

— А как же?

— Какое это имеет значение? — опять сказал Валька.

— Нет уж, давай по-честному, — заявил Петька Птица. — Я тебе руку на дружбу протянул. Воевать с родственником полковника... нет уж, упаси боже. Ты же наш! Правда, с графской дочкой якшаешься...

— Она вовсе и не графская дочка, — возразил Валька. — К тому же она работает у Дементия Александровича. Я тут не вижу логики.

— Как, как ты сказал?

— Не вижу логики, говорю.

— Хм... ничего сказал! Ты парень ученый. Не вижу логики. Ученый, ученый парень!

Валька подумал, что Петька хитрит или, может быть, даже издевается над ним.

— Магду я возьму под свою защиту, — нахмурившись, сказал Валька. — Она хорошая женщина.

— Не торопись, — посоветовал Петька. — Ты свою фамилию назовешь?

Валька думал, что Петька уже забыл о фамилии, и теперь не знал, как быть.

— Ну так что же? — настойчиво продолжал Петька. — Инкогнитом хочешь быть?

— Слово «инкогнито» не склоняется, — заметил Валька.

— Но я все-таки жду, — стал сердиться Петька. — У тебя что — некрасивая фамилия?

— Очень даже красивая! — не вытерпел Валька. — Ну, Мельников моя фамилия, Мельников! Чего ты пристал, в самом деле?

У Петьки сразу вытянулось лицо.

— Нет, ты не шути, — сказал он. — За такие шутки знаешь что бывает?

— А я и не шучу, а правду говорю. И ты мне не грози очень-то. Не больно я боюсь...

— Так кто ты? — совсем опешил Петька. — Сын, может, Василия Мельникова? Или брат? А может, однофамилец?

Легче всего было бы назваться однофамильцем, но Валька пойти на это не мог.

— Мельников — мой отец, — тихо сказал он.

— Это правда?

— Правда.

— Вот это да-а. — И Петька, задрав вверх руки, закричал: — Братва, ко мне!

И тотчас же с кряжистого дуба, под которым стояли Валька с Петькой, и с соседних дубов, как желуди, посыпались на землю мальчишки. Валька не успел, как говорится, и глазом моргнуть. Со всех сторон его обступили человек восемь в зеленых майках. У всех были закатаны выше колен штаны.

— Вы знаете, кто это? — торжественно обратился к своим сорванцам Петька. — Сын Мельникова! Родной сын!

— Но это не имеет никакого значения, — снова сказал Валька, смущаясь под восторженными взглядами мальчишек. — Я ведь отца и не помню... маленький был...

— Это все понятно, — сказал Петька. — Но ты чтишь память своего отца?

— Да, я никогда о нем не забываю.

— Мы тоже. И значит, мы должны быть вместе. Верно, ребята?

— Верно-о! — дружно отозвались Петькины сорванцы.

— Ты — наш друг, мы — твои друзья, — продолжал Петька.

— А Магда? — спросил Валька.

Петька на мгновение нахмурился.

— Все выяснится, — сказал он. — Видели, братва? Если кто из вас хотя бы пальцем... Поняли?

— По-оняли! — хором ответили сорванцы.

— А теперь — по местам! Фома, останься.

Мальчишки, кроме одного, бросились к деревьям и через полминуты исчезли в густых кронах. Оставшийся мальчишка, которого Петька назвал Фомой, молча глядел на Вальку. Мальчишка этот был краснощекий и курносый. Вальке показалось, что взгляд у него какой-то подозрительный.

— Мой помощник, — представил его Петька. — Познакомьтесь.

— Влад... — протягивая руку, пробормотал Фома.

«Владимир, что ли?» — подумал Валька.

Но Петька сказал:

— Владик.

— Так Владик или Фома? — спросил Валька.

— Одно и то же, — сказал Петька и засмеялся.

— Вла-дек, — сухо подчеркнул Петькин помощник. — Меня зовут Владек. А фамилия моя Фома.

— Мы его зовем — Фома. Он поляк, — пояснил Петька. — Ничего парень, только один недостаток имеется — никому не верит. У него отца во время войны предали и убили. Он погиб вместе с твоим отцом.

— Да? — сказал Валька, дружески посмотрев на хмурого Фому. — А предатели пойманы?

— Кто предатель — известно, — вместо Фомы ответил Петька. — Был такой тут по фамилии Проскуряков. Говорят, он всех и выдал.

— И моего отца? — вырвалось у Вальки.

— И твоего. Разве ж ты не знал?

У Вальки сжались кулаки.

— Не знал, — прошептал он. — А если бы знал!.. — Тут он замолчал.

— Но мать Фомы не верит, — сообщил Петька. — И многие не верят, что Проскуряков предал. Он был другом твоего отца. Ходят разговоры, что все это фашисты подстроили.

— А надпись? — спросил Фома.

— Тут темное дело, — сказал Петька.

— Про какую надпись вы говорите?

— Да ты ничего не знаешь?! — воскликнул Петька.

— Может, он врет все, — сказал Фома. — И про надпись не знает. И о Проскурякове ничего не знает. И о моем отце тоже.

— Не имею такой привычки — врать, — обиженно возразил Валька. — Как твоего отца в партизанах звали?

— Смелым его звали. Не слыхал о таком?

— Слыхал я о Смелом. Мне о нем... — Валька хотел сказать: «Дядя Петя рассказывал», но спохватился. — Мне о нем рассказывали. Он немецкого генерала в плен захватил.