Самая короткая ночь

Л ю д в и г а  Л е о п о л ь д о в н а. Тебя там спрашивают.

М а р и й к а. Кто?

Л ю д в и г а  Л е о п о л ь д о в н а. Понятия не имею. Я оставила дверь на цепочке.

М а р и й к а. Зачем?

Входит  О л е г.

О л е г. Здравствуйте.

Л ю д в и г а  Л е о п о л ь д о в н а. Вот этот молодой человек… позвольте, я же оставила дверь на цепочке! Как вы оказались здесь?

О л е г (улыбаясь). Разве цепочку так приделывают? Просунул руку и открыл. Я потом переставлю как надо.

Л ю д в и г а  Л е о п о л ь д о в н а. Кто бы мог подумать! (Ушла.)

М а р и й к а. Ты что?

О л е г. Да так.

М а р и й к а. В гости пришел?

О л е г. Да нет.

М а р и й к а. Тебе что-нибудь нужно?

О л е г. Наоборот. Может, вам чего надо?

М а р и й к а. Чего там надо?

О л е г. Мало ли что.

М а р и й к а. Не понимаю.

О л е г. Ну, проводку починить. Запаять что-нибудь в хозяйстве…

М а р и й к а (засмеялась). Ты ходишь по квартирам?

Олег повернулся и пошел.

Олег! Подумаешь — обиделся!

О л е г. Сама же говорила, что у вас дома одни женщины.

М а р и й к а. Так ведь я не жаловалась, когда говорила. А ты что подумал?

О л е г. Ничего.

М а р и й к а. И вообще… Давай с тобой договоримся, Олег: ты учишь меня работать на станке, за это — спасибо. Только в этом мы с тобой пока не равны. А в остальном я для тебя такая же, как все. И ты для меня такой же. Понимаешь? Ничего другого не нужно. Тем более что ничего другого не будет. Вот так. Договорились?

О л е г (не сразу). Тебе завтра клятву давать.

М а р и й к а. Какую еще клятву?

О л е г. Такой у нас порядок. Для всех новеньких, через месяц. На, почитай. (Отдает ей листок бумаги, уходит.)

М а р и й к а. Ну-ка, подожди!

Но Олег уже ушел. Марийка набрасывает на плечи пальто и убегает за ним, оставив листок на столе. Входит  Л ю д в и г а  Л е о п о л ь д о в н а; никого нет. Берет со стола листок, разворачивает его, читает с трудом, сиплым голосом.

Л ю д в и г а  Л е о п о л ь д о в н а. «В этот день, принимая высокое звание рабочего человека, я торжественно клянусь…»

3

В той же комнате.

Вечер.

Только что  М а т ь  и  Л ю д в и г а  Л е о п о л ь д о в н а  вели какой-то серьезный разговор с Марийкой, а та, разозлись, выскочила из комнаты, хлопнув дверью.

М а т ь. Ну-ка, вернись сию же минуту!

Л ю д в и г а  Л е о п о л ь д о в н а. Неужели на нее так подействовали эти полгода и завод?

М а т ь. Это потому что Варя приехала. (Кричит) Я кому сказала?!

Входит  М а р и й к а.

М а р и й к а. Быть доброй? Вы хотите, чтобы я была доброй? Конечно, вы всегда учили меня быть доброй! Но это не самое главное в жизни!

Л ю д в и г а  Л е о п о л ь д о в н а. Все зависит от того деточка, как понимать доброту.

М а р и й к а. Нет! Все зависит от того, кому она предназначена! Кто будет ею пользоваться! Добреньких на свете хватает, а этим пользуются люди плохие, гадкие!

М а т ь. Так ты говоришь о Варе?

М а р и й к а. Я говорю, что нельзя быть одинаково доброй ко всем! Так можно убить всякую справедливость! А вы требуете, чтобы я делала вид, будто ничего особенного не произошло и все в порядке. Зачем?

М а т ь. Я только прошу — будь с Варей помягче…

М а р и й к а. Значит, врать? Она даже от ребенка отказалась, аборт сделала, чтобы пожить для себя, в свое удовольствие!

М а т ь. Что она говорит!..

Л ю д в и г а  Л е о п о л ь д о в н а. Ты в запальчивости искажаешь мамину мысль. Насколько я поняла, она просит не быть к ней жестокой. Должна же существовать какая-то мера в отношении людей, которых ты считаешь неправыми.

М а т ь. Не нам судить ее.

М а р и й к а. А кому же тогда?!

Л ю д в и г а  Л е о п о л ь д о в н а. Речь идет лишь о мере человечности, больше ни о чем. Если хочешь, о корректности, которая вообще никогда не мешает.

М а р и й к а. Хорошо, я постараюсь.

Входит  О л е г, в руках у него электрический утюг.

О л е г. Я новую спираль поставил. Включите, попробуйте.

Л ю д в и г а  Л е о п о л ь д о в н а. Не знаю, как вас благодарить. Пойдемте, Верочка, испытаем утюг!

Уходят.

М а р и й к а (не сразу). Тебе бы в ателье бытового обслуживания.

О л е г. Так ведь попросили.

М а р и й к а. Да?

О л е г. Людмила Леопольдовна.

М а р и й к а. Не Людмила, а Людвига. Польское имя.

О л е г. Все равно. И вечер свободный. В общежитии скука.

Пауза.

У тебя мать, оказывается, вымпела вышивает. (Взял со стола один из кумачовых треугольников.)

М а р и й к а. Что особенного?

О л е г. Никогда не думал.