Самая настоящая Золушка

— По-моему, очень целеустремленная, — фыркает Цапля и, наконец, исчезает из поля зрения.

Правда, триумф праздновать рано, потому что Морозов тут же находит ей замену. Подзывает кого-то рукой, улыбается — и передо мной вдруг оказывается высокий темноволосый мужчина лет тридцати с небольшим. Его лицо кажется знакомым, но я не могу вспомнить, где его видела.

— Кстати, Катя, познакомьтесь: Кирилл Ростов. Уж о нем-то вы должны были слышать куда больше, чем обо мне.

Тот, кто не слышал о Ростовых, наверное, родился глухим от рождения. А тот, кто не знает в лицо самого завидного холостяка столицы, точно слепой. Но до последнего времени я мало интересовалась красивой жизнью и людьми, которые могут ее себе позволить. Когда сам живешь на последние гроши и, как любит говорит Машка, доедаешь последний хрен с солью, смотреть, как красотка покупает себе туфли «на раз» за сумму, на которую твоя семья сможешь «жировать» целый месяц — это добровольный мазохизм.

Я училась. В школе, на курсах, бегала на дополнительные занятия, ходила в секцию спортивной гимнастики. Я, как любая маленькая девочка, искренне верила своей матери, которая говорила, что ум, талант и упорство обязательно помогут мне стать человеком, выбиться в люди и жить лучше, чем все эти красотки с обложек журналов, потому что у них не будет самого главного — мозгов.

Реальность нагнала меня в момент подачи документов в МГУ.

Когда оказалось, что никому в общем не интересна ни моя золотая медаль, ни мои успехи на всех фронтах. И даже результаты моего ЕГЭ честно говоря, тоже. В этом мире правит другой бог, которому не очень интересна компания девочки с глупыми фантазиями и вечно урчащим от недоедания желудком.

Поэтому я не очень хорошо знала в лицо всех олигархов, но очень хорошо знала фамилию «Ростовы». Тем более, что несколько месяцев назад муж и жена погибли в какой-то ужасной автокатастрофе — и об этом до сих пор говорит вся страна.

И сейчас, глядя на одного из ее носителей, в моей голове металась одна-единственная мысль: он очень… странный. Он смотрит на меня, как будто я стою не в полуметре от него, а намного дальше, сама у себя за спиной, и чтобы рассмотреть меня повнимательнее, ему приходится подключать свою супер-способность и смотреть сквозь меня. Это очень странное чувство, от него мурашки по коже длинными очередями.

— Екатерина Белоусова, — представляюсь я и, как минуту назад с Морозовым, протягиваю руку.

Ростов просто смотрит на нее, как будто я вырвала самый уродливый цветок из икебаны на столе и решила проткнуть им известную личность. Ожидание тянется так долго, что мне начинает казаться, что кровь отлила от пальцев — и они уже начали медленно отмирать. Но мужчина все-таки пожимает руку и спокойным голосом без намека на эмоции представляется:

— Кирилл Ростов. Рад знакомству.

Это рукопожатие длится всего пару секунд, и мужчина резко бросает мою ладонь, как будто с ней что-то очень не в порядке, и он боится подхватить заразную болезнь. Но при этом, когда я в полном непонимании заглядываю ему в лицо, Кирилл совершенно ослепительно… улыбается.

Мы знакомы тридцать секунд, но этот человек вызывает у меня желание больше никогда в жизни с ним не пересекаться.

— Мне тоже очень приятно, — машинально отвечаю я, краем глаза разглядывая Морозова.

Зачем он свел нас? Это же нарочно. Я так откровенно подкатывала к нему, что даже Цапля это поняла, а он, вместо того, чтобы воспользоваться моим предложением, сует меня под нос другому мужику.

Или я вдруг начала себя накручивать и видеть то, чего нет?

— Мне нужно поговорить с Игнатьевым, — перебивает мои мысли Ростов и быстро уходит, как будто тоже чувствует себя неловко в моей компании. А это просто невозможно, потому что в этой сказке он, а не я — принцесса в неприступной башне.

Когда Ростов уходит, я снова перевожу взгляд на Морозова, но он лишь пожимает плечами, желает мне хорошего вечера — и просто уходит. Вот так, поворачивается спиной и, не сказав ни слова, уходит. И, кажется, снова к той Цапле, которая тут как тут — не растворилась в толпе, как мне казалось, а просто отступила на подходящее для новой атаки расстояние. Несколько минут я прихожу в себя, приканчивая уже четвертый бокал шампанского, пытаюсь понять, что я сделала не так и что это вообще было, а потом нахожу взглядом Машку. Она здесь официально «неофициально», потому что ее папик давно женат — и один намек на развод сделает его беднее на пару миллионов долларов. Поэтому Машка здесь просто «чья-то спутница» и держится подальше от благодетеля. Мне приходится выразительно на нее таращиться, чтобы привлечь внимание. На ее вопросительный взгляд делаю лицо «хуже не бывает». Это же Машка, у нее всегда есть запасной план. Но на этот раз она одними губами говорит «извини» и делает вид, что увлечена разговором с каким-то красавчиком, который, судя по виду, тоже чей-то любовник.