Самая подходящая леди (ЛП)

Гвен врезалась в него, их тела столкнулись с внезапной всеобъемлющей силой, а потом… Пути назад уже не было. Он не произнес ни слова, да она и не желала, чтобы он говорил. Его руки обхватили ее талию, а пальцы Гвендолин запутались в его волосах, и все, что происходило между ней и Алеком сегодня утром, показалось незначительным в сравнении с этим моментом.

Гвен не знала, что на нее нашло, она даже не помышляла, что в ней могут пробудиться столь сильные чувства. Но когда она налетела на Алека и прижалась к крепкому мужскому телу, нечто в ней, чему она не могла подобрать название, обрело свободу. Она ощущала желание — нет, потребность — прикасаться к нему, целовать его, показать ему, что она не просто застенчивая маленькая Гвендолин Пэссмор. Она женщина, страстная женщина. И она хочет его.

Гвен простонала имя Алека, притягивая его еще ближе. Она ощущала себя сильной. Она ощущала себя неистовой. Ей хотелось повелевать своей жизнью. Этим моментом.

Всем миром!

Она рассмеялась. Откинула голову назад и рассмеялась.

— Что такое? — тяжело дыша, спросил он.

— Не знаю, — жадно ловя ртом воздух, призналась Гвен. — Просто я так счастлива. Я чувствую себя… Я чувствую…

Алек снова притянул ее к себе, но на этот раз целовать не стал. Просто сжал в объятиях и заглянул ей в глаза.

— Я чувствую себя свободной, — прошептала Гвен.

Примечания:

[1] Угломер — строительный измерительный прибор, предназначенный для определения углов в различных конструкциях.

Глава 8

Алек не хотел ее целовать.

Ну хорошо, это неправда. Он хотел ее поцеловать. Вот только не так. Но сейчас…

Даже появись здесь сам король и прикажи Алеку остановиться, тот не смог бы это сделать. Впервые в жизни им двигало нечто, выходящее за пределы простого вожделения и даже за пределы жизненной потребности. Гвен принадлежит ему. Он должен сделать ее своей. Должен показать ей…

Проклятье, он не знал, что именно должен ей показать. Просто знал, что должен…

В том-то и дело. Алек ничего не знал. Ничего, кроме того, что есть она и он, и этот момент, и этот поцелуй, и ветер, и листья, и аромат влажной земли, и…

— Ты такая красивая, — прошептал Алек.

Он должен был это сказать. Обязан.

— Я чувствую себя красивой, — тихо ответила Гвен. — Ты заставляешь меня чувствовать себя красивой.

Алек коснулся ее локонов, пряди цвета червонного золота скользнули между его пальцами. С утра волосы Гвендолин были уложены в высокую прическу, но после бега по лесу разметались по плечам.

— Откуда они знают, как это делать? — пробормотал Алек.

— Что делать?

Он поднял локон, наблюдая, как завиток мягко пружинит в воздухе, затем накрутил волосы на палец.

— Откуда все пряди знают, как собраться, чтобы получились кудри?

Гвен чуть не рассмеялась:

— У меня очень смышленые волосы.

— Только волосы?

— Пальцы ног тоже довольно умны.

Алека внезапно охватило желание увидеть ее ноги.

— Это становится интересным.

— А как насчет тебя?

— Меня? — Он притворился, что серьезно обдумывает этот вопрос. — У меня очень умные руки.

Гвендолин взяла его руку и поднесла к своим губам.

— Мне нравятся твои руки.

Алек ничего не ответил, не решаясь заговорить. Он едва мог дышать, он даже имя свое с трудом удерживал в памяти, пока она целовала каждый суставчик.

— Они ласковые, — тихо произнесла она. — И очень умелые.

— О боже, — простонал Алек. — Гвен.

Но она не остановилась. Перевернув его руку, она взглянула на ладонь.

— Видишь? — спросила Гвен, касаясь чувствительных бугорков у основания его пальцев. — Мозоли. Откуда у изнеженного графа мозоли?

— Мне нравится работать руками, — хрипло ответил Алек.

Она кивнула:

— Мне тоже.

— Я люблю долгие прогулки, — сказал он.

Она поцеловала его ладонь:

— Я тоже.

А затем, поскольку момент показался подходящим, Алек выпалил:

— Мне нравится зеленый.

Гвен подняла на него взгляд своих удивительных зеленых глаз. Он даже не думал о ее глазах, произнося эти слова. Или думал?

— Это твой любимый цвет? — спросила она.

Он кивнул.

А она улыбнулась:

— И мой тоже.

Алек смотрел на Гвендолин, задаваясь вопросом, когда это моргание другого человека стало так завораживать. Но ресницы Гвен порхали, словно балерины. Он мог простоять здесь все утро, глядя, как поднимаются и опускаются эти бархатистые реснички. Их четкие очертания на ее щеках, то, как она каждый раз едва уловимо улыбалась, закрывая глаза…

Он становился мечтателем.

Он становился глупым.

Ему было плевать.

— Мой второй любимый цвет — сливовый, — сказала Гвендолин, с улыбкой смотря на Алека.

«Мой тоже», — чуть не откликнулся тот, вот только это было не так. Поэтому он усмехнулся в ответ и произнес:

— Мне нравится апельсиновый.

— Мне нравятся апельсины.

Он опустил голову, прижавшись лбом к ее лбу:

— Мне нравятся сливы.

Ее губы нашли его, но коснулись их лишь на миг.

— Мне нравится клубника, — продолжила она.

Алек запнулся:

— В этом есть какой-то скрытый смысл?

— Я не знаю, — беспомощно пожала плечами Гвендолин с легким смешком.

Он коснулся ее подбородка, затем скользнул пальцами вниз, к шее.

— Ты хоть приблизительно понимаешь, насколько сильно я сейчас хочу тебя поцеловать?

— Немного, — прошептала Гвен.