Самая подходящая леди (ЛП)

— Вы выиграете, если никто вас не отыщет, — поспешно внесла ясность хозяйка, — и займете второе место, если найдете больше людей, чем другой игрок, который водит.

Очевидно, эти пояснения возымели больший успех, в особенности, когда мистер Хаммонд-Беттс спросил:

— Будут призы?

— Разумеется, будут призы! — воскликнула леди Финчли. — Что за радость в игре без призов? — Она одарила толпу широкой улыбкой. — И я подробно вам о них расскажу — как только решу, какими они будут.

— Кэролин! — простонал кто-то.

— Ну да, я не подготовлена, — отмахнулась та. — Но я стараюсь изо всех сил.

— Я все еще голосую за бренди, — протянул герцог Бреттон.

— А вот за это, — откликнулась леди Финчли, — вы будете водить. — Она повернулась к Гвен, видимо, потому что та, единственная из женщин, стояла рядом: — Таким образом, он не сможет быстро покончить с игрой, спрятавшись у всех на виду и позволив обнаружить себя в первые же пять минут.

— Весьма разумно, — согласилась Гвен.

— Да, я тоже так думаю. Я бы предложила водить и тебе, — повернулась леди Финчли к брату. — Но мне кажется, это должна быть женщина.

Она начала оглядывать толпу. Сперва внимание Кэролин привлекла Гвен, которая взглядом умоляла хозяйку: «Только не меня!». Должно быть, леди Финчли разглядела панику в глазах Гвендолин, поскольку переместила вытянутую, подобно угломеру[1], руку и остановила свой выбор на младшей сестре Алека.

— Мисс Дарлингтон! Вы тоже будете водить!

Октавия восторженно захлопала в ладоши и проворковала что-то мистеру Гловеру, хотя Гвен толком и не расслышала, что именно. Она не могла представить человека, у которого возникло бы желание водить в такой игре. Быть вынужденной бродить по парку в поисках других людей — до чего же ужасно. Гвен уже строила планы, как забежит за своим альбомом, прежде чем идти прятаться. Если она найдет укромное местечко, то сможет выиграть игру и провести несколько часов в блаженном одиночестве.

Хотя…

Гвендолин украдкой глянула на Алека и отвела глаза, заметив, что он тоже украдкой посматривает на нее. Не удержавшись, она улыбнулась. Возможно, именно сейчас ей вовсе и не хочется оставаться в блаженном одиночестве. Гвен так привыкла проводить время на загородных приемах, пытаясь убежать и скрыться ото всех и вся, что теперь ей даже не сразу пришло в голову, что, возможно, на сей раз может найтись кто-то, от кого ей не захочется сбегать.

Возможно, на сей раз ей захочется сбежать с кем-то.

Она почувствовала, что краснеет, и уставилась на траву под ногами, боясь поднять голову, пока на ее щеках так явно виден румянец. Но все надежды, что никто этого не заметит, разбились вдребезги, когда она услышала над ухом бархатный голос:

— Вы покраснели.

— Вовсе нет, — солгала она, хотя знала, что щеки порозовели еще сильнее от одного лишь звука этого голоса.

— Лгунья, — прошептал Алек. — И о чем вы только думаете?

Гвен подняла голову, чтобы ответить, но прежде, чем она заговорила, к ним присоединилась Октавия Дарлингтон.

— Хорошенько спрячься, братец, — с усмешкой обратилась она к Алеку. — Я тебя найду.

— Будь так добра, — отозвался тот. — Я предвкушаю, как буду наслаждаться бренди, пока Бреттон таскается по грязи.

— Там не так уж грязно, — возразила Гвен.

— Для такой обуви много грязи не потребуется, — ответил Алек, кивком указав на легкие туфельки сестры.

— О, это старье? — отмахнулась Октавия. — Они такие поношенные. Я как раз собиралась от них избавиться.

— Не удивительно ли, что мне приходит столько счетов? — пробормотал Алек 379c78.

Гвен с трудом сдержала смешок, но под угрюмым взглядом Октавии быстро приняла серьезный вид.

— Я не нравлюсь вашей сестре, — заметила она, как только Октавия их покинула.

— Сейчас моя сестра не нравится мне, — сурово произнес Алек.

Гвен не знала, что на это сказать. Вероятно, ей следовало быть милой и чуткой и воскликнуть: «О, не говорите так!». Ну, или нечто подобное. Но Октавия Дарлингтон четыре месяца бросала на нее сердитые взгляды, и Гвен это, по правде говоря, порядком надоело.

— Она просто ревнует, — заверил ее Алек. Он устало вздохнул, но тут же мотнул головой, отгоняя неприятные мысли, и, с улыбкой повернувшись к собеседнице, пояснил: — Октавия всегда мечтала о тициановских локонах.

Гвен закатила глаза.

— Это правда, — настаивал он. — И еще о зеленых глазах.

— Я вам не верю.

— Ох, ладно, я солгал насчет глаз, но уверен, что слышал ее стенания по поводу волос.

— Ей, вероятно, хочется, чтобы они сильнее вились, — предположила Гвен. Об этом мечтали почти все юные леди.

Новое направление, которое приняла беседа, казалось, повергло Алека в некоторую растерянность.

— В любом случае, чего бы она ни хотела, у нее этого нет.

— Ваша сестра очаровательна, — сказала Гвен.

— И не покривила душой. У Октавии были великолепные густые волосы и очень красивые серые глаза. Совсем как у Алека, к которому Гвен с недавних пор стала неравнодушна.

— Не так очаровательна, как вы, — тихо произнес Алек. — И, боюсь, она это знает.