Самая подходящая леди (ЛП)

Будь мисс Пейтон старше, или мудрее, или менее сосредоточена на том, что намеревалась сделать, она бы разглядела и скованность в плечах молодого Нейла Оукса, и гневную чеканность каждого его шага. И непременно бы заметила, что, хотя он забыл шляпу и его густые, черные, как смоль, волосы разлохматились, а лицо раскраснелось от холодного ноябрьского ветра, Нейл, похоже, не обращает на это внимания. И ей бы стоило задуматься — почему?

Но она не была ни старше, ни мудрее и, поглощенная своими чувствами, смущающими и необузданными, не стала размышлять над всяческими «почему». Ей было всего шестнадцать, она только-только осознала собственную расцветающую женственность и теперь страстно желала проверить ее действие — и в первую очередь на том юноше, что сейчас удалялся по подъездной аллее. Начнем с того, что Кейт никогда бы и в голову не пришло спрашивать себя, что привело его в Бинг-холл. Нейл Оукс всегда, сколько она помнила, считал Бинг-холл едва ли не родным домом, против чего не возражали ни мать Кейт — пока была жива, — ни ее отец до сего дня.

Возможно, мистер Пейтон сочувствовал Нейлу, ведь родных братьев и сестер у парнишки не было, — мать же умерла несколько лет назад, после чего — слишком скоро — ему пришлось мириться с появлением мачехи и, почти сразу за тем, с рождением единокровных братьев-близнецов, тех самых братьев-близнецов, каковые, по всеобщему мнению жителей Бернивинейского графства, были подозрительно хорошо развиты, чтобы считаться недоношенными.

А может, мистер Пейтон высоко ценил то, что в Итоне Нейл вступался за его наследника, Тома, которого был старше на два года. Если бы не это покровительство, брат Кейт вряд ли избежал бы рабства, в какое обычно попадают самые младшие ученики школы. Или, возможно, мистеру Пейтону просто нравился этот юноша: его дьявольская находчивость и умение побеждать. И не только когда дело касалось местных красоток. Надо сказать, в таких, как Нейл, рисковых молодых людях эсквайры постарше любят видеть самих себя в столь же юные годы.

Но ничего из вышеперечисленного не пришло на ум мисс Пейтон, когда она, схватив с комода шляпку, сбежала по лестнице и через отдаленную столовую попала на кухню, где, сорвав шаль экономки с крючка у двери, выскочила наружу, торопясь за Нейлом.

И все потому, что была решительно настроена на поцелуй.

Над тополиной аллеей, шуршащей золотой и бурой листвой, висели пепельно-серые тучи. Промозглый ветер, шквалистые порывы которого обещали приближение бури, щипал Кейт за нос и так трепал длинные атласные ленты на ее капоре, что те вились за ней, словно знамена на скачках. Когда Кейт оставила позади аллею, Нейл опережал ее на сотню метров. Она окликнула его, но голос потонул в шуме листвы, и Кейт, позабыв о приличиях, приподняла повыше легкие муслиновые юбки и побежала.

Она любила Нейла Оукса, любила всю сознательную жизнь, но до недавнего времени даже не догадывалась, что ее чувства к нему, которые она никогда не принимала за сестринскую привязанность, нечто большее, нежели обычная дружба. Однако в последний год Кейт стала замечать, что с нетерпением ждет его визитов, мечтая сразиться с ним в словесном поединке, и почему-то забывает дышать при виде закатанных рукавов рубашки, открывающих его на редкость мужественные руки. Еще она ловила себя за изучением формы его губ и размышлением: твердые они или мягкие… А так же поняла, что в последние месяцы одни только нотки ирландского акцента, перенятого Нейлом у своей матери, кажутся ей невероятно очаровательными. Вдобавок ко всему, Кейт обнаружила, что встревает в любой разговор, в котором упоминали Нейла, а коль скоро тот был сорви-головой, то и разговоров о нем было предостаточно.

Кейт совершенно не смущало, что Нейлу прочили будущее заправского негодяя, — она слишком хорошо его знала. Лучше, чем кто-либо еще.

Она была с ним, когда сын конюха свалился в реку, и Нейл не раздумывая кинулся спасать бедолагу, а после не сказал никому ни слова, чтобы мальчишку не наказали за беспечность. Ей доводилось наблюдать, с какой нежностью Нейл обнимал своих единокровных братишек и с какой вежливостью отвечал на бесконечные придирки мачехи. И Кейт точно знала, насколько сильно чувство чести у этого человека, чье имя стало олицетворением крайней распущенности и порока.

Ничто не могло заставить Нейла отказаться от данного им слова. Однажды Том рассказывал ей, что как-то раз старший мистер Оукс, вспылив из-за какой-то надуманной ошибки в расчетах с Баки Бакстоуном, решил не выплачивать тому остаток денег. Так Нейл взял долг отца на себя и, предложив в качестве платы свои спину и мускулы, пять дней кряду ворочал на поле Бакстоуна каменные глыбы размером с дыню.