Самец причесанный

Центурионы, не сговариваясь, глянули на вексиллум, добытый Игрром. Вместе с орлом и сигнумами он красовался неподалеку. На стоянках знаки находятся там, где трибун. Я знала, о чем они думают. Судьба манипулы, опрометчиво выведенной в Степь, никого не вдохновляла. Нас также могут окружить и перестрелять. Кому-то, возможно, удастся пробиться в город одной центурии или двум. Но большинство погибнет. Дочки сенаторов, знатных граждан Ромы… С меня за это шкуру спустят, если, конечно, будет с кого. Есть и другое обстоятельство. С нами первый ребенок-мужчина в Паксе. Если его убьют или захватят в плен, наши имена предадут забвению, а дни, в которые мы родились, объявят несчастливыми.[25] Друзья и родственники постараются о нас забыть.

– Сделаем так! – сказала я. – Одна центурия возьмет сенатора и его семью и пойдет в Рому. Счастливчиков выберет жребий. С остальными я попытаюсь прорваться в Малакку. Надеюсь, хотя бы половина дойдет.

Центурионы вздохнули и кивнули. Другого выхода нет.

– Погоди, трибун! – встрял Игрр. Я недовольно повернулась: ему чего? Пусть радуется, что будет жить!

– Есть другое предложение! – сказал он. – Устроить психическую атаку.

– Объясни! – не поняла я.

– Смотри! – Игрр обмакнул палец в чашу с вином и стал рисовать на коже палатки. – Малакка стоит у реки. Дорога из Ромы идет по берегу. Вот здесь, – он ткнул пальцем, – неподалеку от города она проходит между рекой и высоким холмом. Пока не минуем его, нас не видно. От Малакки до холма примерно три стадия.[26] Именно здесь сармы ждут опасность, и отсюда она придет. – Игрр усмехнулся. – Скажи, трибун, как ты хотела пробиться в город?

– Сделать «черепаху»! – сказала я. – Но для начала постараться незаметно приблизиться. Обернуть мечи и пилумы тряпками, чтоб не звякали. Пойти вечером, в темноте труднее целиться. Если повезет, доберемся до ворот, а там дадим сигнал, чтобы впустили.

– Могут не открыть. Сармы постараются ворваться в город на ваших плечах.

Я вздохнула: могут! Но если идти днем, потери будут огромными.

– А теперь представь: у тебя легион! Что бы ты сделала?

– Не стала бы прятаться. Приказала бы бить в тимпаны,[27] трубить в буцины. Вышла бы на равнину и развернулась в боевой порядок Сармы, увидав, сколько нас, побежали бы. Они не сражаются, когда в меньшинстве.

– Вот! – Игрр поднял палец. – Так и сделаем. А на вершине холма поставим знаки. Рядом – начальство, побольше. Сармы подумают, что нас легион!

Я покачала головой.

– Для начала они захотят убедиться. Сразу не побегут.

– А если добавить элемент паники?

Мы, не сговариваясь, посмотрели на Игрра. О чем это он?

– Представьте! Перед тем, как выйдет войско, на равнину выскакивают сармы. Они несутся, нахлестывая коней, и вопят, что следом идет огромное войско. Рома – тысячи. Спасайся, кто может! Ай-ай-ай! Сармы побегут?

– Где взять этот отряд? – вздохнула я.

– Вот! – Игрр показал на Амагу.

Мы с центурионами переглянулись. Хм!..

– Она согласится?

– А мы спросим!

Игрр повернулся к Амаге и коротко изложил замысел. Латынь сарма не знала и в течение нашего разговора только таращилась. Когда Игрр умолк, Амага задумалась и почесала за ухом.

– Что я получу? – спросила, выпятив грудь.

– А что хочешь? – спросила я.

– Овец! – сказала Амага. – Всех, что там есть. Орды пригнали стада, потому что им нужно есть. Если сармы побегут, овец бросят.

– Договорились! – кивнула я.

Амага ощерилась и встала.

– Они не хотели брать меня, тарго! – сказала Игрру. – Сказали: мы слишком молоды! Их надо проучить! Я заберу их овец и стану богатой!

Я только головой покачала: и это ауксилии, которые служат Роме? А если б сармы согласились? Она привела бы их к нам?

– Не беспокойся, трибун! – шепнул Игрр. – Амага не предатель. Просто обидчивая…

В другой раз я бы поспорила, но сейчас было не до того. Центурионы получили указания и разбежались. Когорта снялась и, забирая влево, двинулась к дороге на Малакку. Впереди скакали сармы. Они получили особое задание. Когорта подошла к холму, и я увидела, что Амага справилась. На склоне валялись трупы дозора сарм.

– Они решили, что мы дети, – сказала Амага, подъехав, – поэтому подпустили близко. Мои воины выстрелили с седел. Ни одна не ушла, как ты и велел, тарго!

Велела я, а не Игрр, но спорить не приходилось. Мы поднялись на холм. Малакка лежала как на ладони. Ворота ее пылали. Вокруг роились осаждающие. Вовремя мы!

– Приготовиться! – скомандовала я центурионам. – Амага, вперед!

Игрр повторил приказ, и наши ауксилии вылетели на дорогу. Миновав холм, они рассыпались и поскакали к городу, вопя и размахивая руками. Я не слышала, что они кричат, но надеялась, что то, что выучили. По пути к Малакке Игрр заставлял сарм повторять эти слова. Показывал, как надо кричать и махать руками. «Вы должны выглядеть естественно!» – наставлял он. Я спросила его, откуда он это знает, Игрр ответил, что видел в «кино». Это такой театр, он в нем играл. Я только головой покачала: надо же! Медикус, воин, певец, да еще и актер! И такие люди не нужны в его мире? Пусть присылают к нам!