Самодержавие на переломе. 1894 год в истории династии

Подобное предположение подтверждается еще и манерой автора оформлять дневник, причем не только рассматриваемый, которому цесаревич присвоил номер 18, но и все остальные тетрадки за другие годы. Как правило, на один год уходили две тетрадки (но необязательно строго с начала календарного года) – на первое и второе полугодия. Новый дневник мог начинаться с любой даты, просто обычно объем годовых записей требовал именно двух тетрадок. Иногда на последних страницах заканчивавшейся тетрадки автор дневника располагал фотографии. (Фотографиями мог также и начинаться новый дневник, как это было как раз с тетрадкой номер 18.) Вероятно, в конце 1894 г. Николай II решил не помещать на остававшихся страницах тетрадки номер 18 фотографии (их получалось довольно много), а предоставить чистые листы Александре Федоровне под ее записи.

Интерполяции будут приводиться сразу по-русски, без указания на то, является ли цитата уточненным переводом берлинского издания или впервые воспроизводится на русском языке (за исключением тех случаев, когда такие пояснения представляются обоснованными). Перевод заимствованных составительницей фрагментов поэтических сочинений предполагается сделать рифмованным или, по крайней мере, ритмизованным. Обращения к оригинальному тексту ограничатся только теми случаями, когда это потребуется для подтверждения приводимых выводов. Ссылки на интерполяции и сведения об их расположении приводятся по используемой в настоящем исследовании публикации дневника, однако информация археографического характера, касающаяся особенностей этого сложносоставного источника, дается с учетом расположения вставки в его оригинале, хранящемся в Государственном архиве Российской Федерации[242].

Самая первая интерполяция Алисы Гессенской завершает собой дневниковую запись за 20 июня. Скорее всего, вставка появилась именно в этот день, так как она записана сразу после слов цесаревича и буквально втиснута на остававшемся на странице месте. Это строфа из «Колыбельной песни» Исаака Уоттса:

Тсс! Мой милый, спи спокойно.
Ангел замер на часах.
Благодать свою привольно

Сеет Бог в твоих власах.

Строфа расположена в левом нижнем углу четной страницы. Справа от нее написана не относящаяся к ней фраза: «Все лучше и лучше с каждым днем». На правой – нечетной – странице этого разворота, в ее левом верхнем углу, принцессой нарисованы четыре пиктограммы – сова, лягушка, птица и цветок[243].

Появление всей этой композиции из текстов и пиктограмм могло стать результатом знакомства принцессы с дневником цесаревича. Не исключено, что после завершения описания событий 20 июня Николай впервые показал невесте дневник, и она тут же (или, во всяком случае, до вечера следующего дня, когда цесаревич сделал запись за 21 июня) внесла в него строфу из Уоттса, отдельную фразу и пиктограммы. Таким образом, обычай помещать интерполяции на еще пустовавших страницах тетрадки возник позднее, а время появления первой вставки принцессы и дневниковой записи, в которой она оказалась, практически совпало.

Следующая интерполяция, которая может быть прочитана именно как указание на определенную веху в складывании взаимоотношений между Алисой и Николаем, явилась как бы эпиграфом к тетрадке номер 18. Она открывает записи дневника, начатого цесаревичем 1 июля в Виндзоре, и представляет собой в буквальном смысле поэтическое благословение, адресуемое принцессой цесаревичу:

Чтобы мир Его уберег тебя,
А Его любовь нежила б тебя.

Это то, чего я жажду для тебя,
Повторяя вновь: храни Бог тебя! [244]

Алиса и Николай находились в это время в гостях у бабушки принцессы Гессенской – королевы Виктории (несколько подробнее об этом их совместном пребывании в Великобритании будет сказано ниже). Вероятно, цесаревич попросил невесту надписать начинаемую им тетрадку[245].

Посвящение необязательно было сделано именно 1 июля, но к этому дню оно уже имелось в новом дневнике.