Самодержавие на переломе. 1894 год в истории династии

15 декабря, узнав об отставке Кривошеина, Половцов записал в дневнике дошедшие до него «по слухам» подробности этого события. В частности, автор дневника сообщил, что следственные данные, на которых основывался доклад государю Филиппова, «как слышно», предоставлены прокурорским надзором, а государственному контролеру их передал сам министр юстиции. Император вызвал Бунге именно как председателя Комитета министров, чтобы тот представил отчет о рассматривавшемся там докладе государственного контролера. Итогом «общего всех сих лиц обсуждения» явилось поручение Бунге дать указание управляющему Собственной его императорского величества канцелярией Ренненкампфу «объявить Кривошеину, чтобы он подал в отставку». А 27 декабря Половцов записал в дневнике разговор с посетившим его в тот день Витте. Министр финансов представил собственное видение того, как развивалось дело Кривошеина. 10 декабря государственный контролер представил императору доклад с компрометирующими министра путей сообщения фактами. А 14 декабря Николай II пригласил председателя Комитета министров, «по совету коего и последовало увольнение Кривошеина»[354]. Вот на обоих приведенных свидетельствах Половцова вкупе с беглым замечанием Покровского В. Л. Степанов и основывает заключение об исключительной роли Бунге в проведении отставки Кривошеина.

Оставим трактовку аудиенции Бунге 14 декабря на совести Витте. А вот что касается фрагмента дневника Половцова за 15 декабря, то там недвусмысленно сказано, что Бунге был приглашен к императору в связи с делом Кривошеина именно потому, что в Комитете министров до этого рассматривался доклад Филиппова о министре путей сообщения. То есть в данном случае, вызывая к себе Бунге, император руководствовался исключительно аппаратными соображениями.

Приведенное объяснение аудиенции Бунге в связи с делом Кривошеина подтверждается и Победоносцевым. 17 декабря в письме к вел. кн. Сергею Александровичу он сообщил о состоявшемся четыре дня назад визите к вдовствующей императрице. По словам обер-прокурора, Мария Федоровна «сама заговорила о Кривошеине с ужасом и сказала, что государь возмущен и не хочет его видеть, ибо не может подать руки ему». А на следующий день император вызвал председателя Комитета министров. «Это было очень умно», – пояснял Победоносцев великому князю, – ибо именно в Комитете министров, «у Бунге», рассматривался отчет государственного контролера. И уже затем Реннен-кампфу было дано поручение «съездить к Кривошеину и объявить ему, чтобы подал просьбу об увольнении»[355].

Похожим образом объяснял причастность Комитета министров к отставке министра путей сообщения и Куломзин. По его словам, «добытые дознанием» факты, свидетельствовавшие о коррупционных сделках Кривошеина, были рассмотрены особой комиссией, возглавляемой Сольским. В работе этой комиссии участвовал и председатель Комитета министров. Комиссия приняла решение уволить министра путей сообщения – тем более что тот «не догадался сам подать в отставку». Далее в воспоминаниях Куломзина сразу говорится о миссии Ренненкампфа, совпавшей с освящением домовой церкви у Кривошеина, и нет ни слова о том, как отреагировал на решение комиссии Сольского император[356].

В 1896 г. Фонд вольной русской прессы издал журнал заседания Особого совещания по делу Кривошеина, которое состоялось 5 февраля 1895 г. под председательством Сольского (естественно, это было совершенно другое мероприятие, нежели то, о котором свидетельствовал Куломзин). В журнале подробно перечислялись все обвинения, предъявленные бывшему министру путей сообщения. Примечателен комментарий публикаторов этого документа. По их утверждению, чтобы помочь Кривошеину, Дурново сначала просил участвовавшего в совещании Гюббенета поддержать «своего протеже». Однако у него это не получилось. Тогда министр внутренних дел обратился напрямую к Марии Федоровне. В результате вдовствующая императрица принялась «давить на сына». При таком раскладе проблема главы МВД – его значительный долг Кривошеину – была разрешена: бывший министр путей сообщения вернул векселя министру внутренних дел, и разбирательство нарушений, допущенных Кривошеиным, «по высочайшему повелению» прекратилось [357]. Безусловно, подобная пропагандистская брошюра не может восприниматься в качестве серьезного доказательства, но в содержательном отношении опубликованный в Лондоне журнал Особого совещания Сольского не вызывает подозрений, а закулисные переговоры в нем не отражены.

Не получилось у Бунге и провести на освобожденную Кривошеиным должность свою кандидатуру. В первый день нового 1895 г. Половцов сообщил в дневнике, что в конце декабря у него был Бунге, который признался, что император не консультировался с ним по поводу кандидатуры преемника Кривошеина[358].