Самое необходимое

— Это была шутка, — пробормотал он. — Он прятал резиновую крысу в кармане пиджака или что-то в этом роде. Обыкновенная шутка.

Так ли? А как тогда насчет внутренностей? И холодной желеобразной массы вокруг них? Как прикажешь это понимать?

Ты просто устал, подумал он. Все это — твое воображение и ничего больше. Это была резиновая крыса. А что до всего остального — начхать...

Но на какое-то мгновение все это, вместе взятое, — пустынный гараж, самоуправляющийся «такер», даже та зловещая надпись на стене: «ПРАВИТ ЙОГ СОФОТ» — попыталось возобладать, и властный внутренний голос рявкнул: «Уноси отсюда ноги! Убирайся подальше, пока еще есть время!»

Но это была и впрямь безумная мысль. Там, в ночи, его ожидали деньги. Быть может, много денег. Может, целое состояние.

Несколько минут Эйс простоял в темноте, как робот, у которого сели батарейки. Мало-помалу к нему стало возвращаться некоторое чувство реальности — ощущение себя самого — и он решил, что крыса не имеет никакого значения. Равно как и «такер-талисман». Порошок — имел значение, карта — имела, и, как он подозревал, очень простая политика мистера Гонта в бизнесе тоже кое-что значила, но больше — ничего. Он просто не мог позволить чему-то еще иметь значение.

Он пошел по аллее, завернул за угол и очутился перед «Самым необходимым». Магазин был закрыт, свет не горел, как и во всех магазинах на нижней части Мейн-стрит. Прямо перед магазином мистера Гонта была припаркована машина — «чеви-селебрити», как и было обещано. Эйс попытался припомнить, была ли она там, когда он подъезжал на «талисмане», но не смог. Каждый раз, когда он напрягал свой рассудок и пытался прокрутить воспоминания о прошлом более давнем, чем последние несколько минут, тот словно попадал в дорожную пробку; он видел себя, протягивающего руку мистеру Гонту — самая естественная вещь на свете — и неожиданно замечающего, что тот держит в руке громадную дохлую крысу.

— А теперь я, пожалуй, перекушу. Я бы пригласил тебя присоединиться, но...

Ладно, это просто еще одна вещь, которая ничего не значит. «Чеви» на месте, а остальное — не важно. Эйс открыл дверцу, положил книжку с драгоценной картой на сиденье, а потом вытащил ключи из зажигания. Он обошел машину и открыл багажник. У него была одна неплохая мыслишка насчет того, что там будет, и он не ошибся: лом и лопата с короткой рукояткой лежали, аккуратно сложенные крест-накрест. Эйс всмотрелся пристальней и увидел, что мистер Гонт даже позаботился о паре прочных рабочих рукавиц.

— Мистер Гонт, вы ничего не упустили, — сказал он, захлопнул багажник и заметил на заднем бампере ярлык. Он наклонился поближе и увидел:

Я ДОПОТОПНЫЙ

Эйс засмеялся. Он все еще смеялся, когда пересекал Тин-бридж, беря курс на участок старого Треблхорна, с которого решил начать свои работы. Уже по ту сторону моста, взбираясь на холм Пэндерли, он разминулся с открытым фургоном, направлявшимся в обратную сторону — в город. Фургон был набит молодыми людьми. Они по-баптистски дружно и во весь голос распевали: «Какого друга обрели мы в Господе Иисусе!»

9

Одним из этих молодых парней был Лестер Айвенго Пратт. После футбольного матча они с ребятами съездили на озеро Ауберн — миль за двадцать пять от города. Там открылся недельный палаточный сбор, и Вик Тремейн сказал, что там будет в пять часов специальный молебен с пением гимна по случаю Дня Колумба. Поскольку машина Лестера была у Салли и они с ней ничего не планировали на вечер — ни похода в кино, ни ужина в «Макдоналдсе» в Саут-Пэрисе, — он отправился вместе с Виком и остальными ребятами — всеми, как на подбор, истинными христианами.

Он, конечно, понимал, почему ребята так жаждут туда прокатиться, и причина была отнюдь не религиозная — во всяком случае, не только религиозная. На таких палаточных сборах, проходящих по всему северу Новой Англии с мая и до самой последней ярмарки домашнего скота в конце октября, всегда полно красивых девчонок, а распевание гимна (не говоря уже о горячих молебнах и хорошей дозе старого доброго христианского воодушевления) обычно приводит их в веселое и отзывчивое настроение.

Лестер, у которого была своя девушка, смотрел на планы и устремления приятелей со снисходительностью пожилого отца семейства, взирающего на молодые попки школьниц. Он поехал с ними просто за компанию и еще потому, что всегда любил послушать хорошую молитву и попеть после изнурительной игры с ударами головой и силовыми приемами. Из всех известных ему способов охладиться и расслабиться это был самый лучший.

Сбор удался на славу, но в конце огромная туча народу пожелала оказаться в числе спасенных. В результате сбор продлился чуть дольше, чем желал бы Лестер. Он собирался звякнуть Салли и спросить, не хочет ли она сходить в «Уикси» съесть мороженого или еще чего. Как он давно заметил, порой девушки любят под влиянием момента совершать подобные поступки.

Они проехали Тин-бридж, и Вик высадил его на углу Мейн и Уотермилл-лейн.

— Отличная была игра, Лес! — окликнул его с заднего сиденья Билл Макфарланд.