Самое необходимое

— Я никому не имею права выдавать информацию такого рода, — сказала она голосом, температура которого резко упала градусов на двадцать. — Думаю, тебе лучше спросить у шерифа, Полли.

— Да... Пожалуй, я так и сделаю. А ты не разъединяй линию и свяжи меня с ним, как только сумеешь.

— Полли, что стряслось? Ты злишься на Алана? Ты же знаешь, он никогда бы не сделал ничего такого, что...

— Я ничего такого и не говорю, — ответила Полли. — Если я спросила тебя о чем-то неположенном, прошу прощения. Так ты оставишь меня на связи и соединишь с ним, когда освободится линия, или мне нужно пойти и разыскать его самой?

— Да нет, я соединю, — сказала Шейла. У нее как-то странно заколотилось сердце, словно случилось что-то ужасное. Как и многие женщины в Касл-Роке, она считала, что Алан и Полли страшно любят друг друга, и, как многие другие, она представляла их себе персонажами какой-то сказки, где в конце все оборачивается хорошо. Любовь каким-то образом побеждает. Но сейчас в голосе Полли звучала не просто злость; он был наполнен болью и еще чем-то. Шейле казалось, что это «что-то» приближалось к ненависти. — Не вешай трубку, Полли — возможно, ждать придется порядочно.

— Отлично. Спасибо, Шейла.

— Пожалуйста. — Она нажала на кнопку «ждите» и отыскала свою сигарету. Закурив, она глубоко затянулась и, нахмурившись, уставилась на мигающий индикатор линии связи.

16

— Алан? — позвал Генри Пейтон. — Алан, ты меня слышишь? — Голос его звучал, как у диктора, ведущего передачу из большой пустой коробки из-под печенья.

— Я здесь, Генри.

— Полчаса назад мне звонили из ФБР, — сообщил Генри из своей пустой коробки. — Нам удалось ухватить очень удачный кусок на тех отпечатках.

Сердце Алана забилось в сумасшедшем ритме.

— Тех, что были на дверной ручке в доме Нетти? Те кусочки?

— Именно. Они совпадают с отпечатками одного парня в вашем городе. Служил рядовым, а потом — мелкое воровство. Мы также получили его отпечатки из армейского личного дела.

— Давай не томи, выкладывай — кто он?

— Его зовут Хью Элберт Прист.

— Хью Прист! — воскликнул Алан. Если бы Пейтон назвал Ричарда Никсона, Алан не удивился бы больше. Насколько ему было известно, и тот, и другой примерно одинаково знали Нетти Кобб. — Зачем Хью Присту убивать собаку Нетти? Или, если уж на то пошло, бить окна Уилме Джерзик?

— Я не знаком с этим джентльменом, поэтому мне трудно сказать, — ответил Генри. — Почему бы тебе не взять и не спросить его об этом? И почему бы тебе не сделать это прямо сейчас, пока он не стал нервничать и не решил навестить родственников в Драй-Хамп в Южной Дакоте?

— Хорошая мысль, — сказал Алан. — Я перезвоню тебе позже, Генри. Спасибо.

— Только держи меня в курсе, ковбой, — ты же знаешь, дело полагается вести мне.

— Ага. Я позвоню тебе.

Раздался резкий металлический щелчок — бинк! — когда оборвалась связь, а затем рация Алана подала сигнал открытого вызова по телефону. Алан мельком прикинул, что подумают в компаниях «Йинекс» и Эй-ти-ти про такие фокусы, и нагнулся, чтобы повесить на место микрофон. Пока он нагибался, сигнал телефонной линии был прерван голосом Шейлы Бригем — каким-то совершенно несвойственным ей, неуверенным тоном она сказала:

— Шериф, у меня на связи Полли Чалмерз. Она просила соединить ее с вами, как только освободится линия.

Алан от неожиданности заморгал.

— Полли? — Он вдруг испугался, как пугаются телефонного звонка в три часа ночи. Никогда Полли не обращалась с такими просьбами, и если бы его спросили, Алан с полной уверенностью сказал бы, что никогда она и не станет обращаться, — это противоречило ее представлениям о правилах приличия, а правилам приличия Полли придавала большое значение. — А в чем дело, Шейла, она не говорила?

— Нет, шериф.

Нет. Конечно же, она не сказала. И это он тоже знал. Полли не трезвонит о своих делах повсюду. Сам факт, что он задал такой вопрос, говорил о том, до какой степени он был удивлен.

— Шериф?

— Соедини ее, Шейла.

— Ладно, шериф.

Бинк!

Он стоял на солнцепеке, и сердце его стучало сильнее и быстрее, чем нужно. Ему это все не нравилось.

Снова послышался щелчок — бинк! — а потом раздался голос Шейлы — далекий, едва слышный:

— Говори, Полли, ты на связи.

— Алан? — Голос был такой громкий, что он откачнулся назад. Это был голос великана... Злого великана — это он понял сразу, достаточно было одного слова.

— Я здесь, Полли, — что такое?

На секунду в ответ воцарилась тишина. Где-то далекодалеко слышалось слабое бормотание других голосов по другим линиям. У него хватило времени, чтобы успеть подумать, не прервалась ли связь, и... почти понадеяться, что она прервалась.

— Алан, я знаю, что это открытая линия, — сказала она, — но ты поймешь, о чем я говорю. Как ты мог? Как ты только мог?

Что-то было знакомое в этом разговоре. Что-то вертелось на уме.

— Полли, я тебя не понимаю...