Самое необходимое

Казалось, телефон весит тысячу фунтов, но в конце концов ему удалось поднести трубку к уху и нажать на кнопку автоматического набора номера конторы шерифа.

Ту-у... ту-у... ту-у...

— Что там, вашу мать, у вас происходит, а? — прерывисто выдохнул Генри. — Я тут подыхаю! Ответьте же, черт вас возьми!

Но в трубке по-прежнему раздавались долгие гудки.

21

Норрис нагнал Алана на середине аллеи, и они бок о бок зашли на маленькую парковочную стоянку у здания муниципалитета. Норрис сжимал в руке служебный револьвер Алана, держа палец на окантовке спускового крючка; короткий ствол глядел прямо в жаркое октябрьское небо. «Сааб» Шейлы Бригем стоял на своем месте рядом с патрульной №4 — машиной Джона Лапойнта, — больше машин там не было. Алан успел мельком подумать, где же «тачка» Хью, но гут боковая дверь из конторы шерифа широко распахнулась. Оттуда кто-то выскочил, держа за ствол винтовку. Норрис опустил короткое дуло револьвера и положил палец на спусковой крючок.

Алан мигом понял две вещи. Первая — Норрис сейчас выстрелит. Вторая — орущим человеком с винтовкой была Шейла Бригем, а не Хью Прист.

Почти сверхъестественная реакция Алана Пэнгборна спасла жизнь Шейле Бригем в этот полдень, но она была на волосок от смерти. Он даже не попытался крикнуть или ладонью попробовать отвести дуло револьвера в сторону — все это не увенчалось бы успехом. Вместо этого он выставил локоть, а потом дернул им вверх, как парень на сельской танцульке. Звук выстрела отдался громким эхом в закрытом дворике. Окно на втором этаже, в конторе городских служб, треснуло. Шейла выронила винтовку, которой она вышибла мозги из Лестера Пратта, и побежала к ним, крича и плача.

— Господи, — слабым, растерянным голосом произнес Норрис. Лицо его побелело как бумага, когда он протянул револьвер — рукояткой вперед — Алану. — Я чуть не застрелил Шейлу... Господи Боже мой.

— Алан! — плача крикнула Шейла. — Слава Богу!

Она бросилась к нему, не снижая скорости, и чуть не сбила с ног. Он засунул револьвер в кобуру и обнял ее. Она вся дрожала, как электрический провод под слишком большим напряжением. Алан подозревал, что и сам здорово дрожит, а секунду назад чуть не намочил штаны. Шейла билась в истерике, совершенно ослепленная паническим ужасом, и быть может, это было даже неплохо: он думал, что она и понятия не имеет, как близка она была к роковой черте.

— Что там происходит, Шейла? — спросил он. — Быстро говори! — В ушах у него так звенело от выстрела, что он почти готов был поклясться — это где-то вдалеке звонит телефон.

22

Генри Бюфорт чувствовал себя как снеговик, тающий на солнце. Ноги у него подгибались. Он медленно опустился на колени, по-прежнему прижимая гудящую трубку к уху. Голова его затуманилась от терпкого запаха спиртного и паленого меха. К ним примешивался еще один горячий запах. Он подозревал, что это был запах Хью Приста.

Смутно он понимал, что к шерифу ему не дозвониться и он должен набрать какой-нибудь другой номер, но, пожалуй, это ему вряд ли удастся. Еще раз набрать номер было просто за пределами его возможностей — вот так. Поэтому он опустился на колени за стойкой бара в растущую лужу собственной крови, вслушиваясь в свист воздуха, доносящийся из дырки в своей груди, и отчаянно пытаясь не потерять сознание. «Тигр» не открывается раньше часа. Билли мертв, и если никто не ответит на этот звонок, он тоже будет мертв к тому времени, как первые клиенты заглянут сюда освежиться парой стаканчиков.

— Пожалуйста, — прошептал Генри отчаянным, бездыханным голосом. — Пожалуйста, возьмите трубку, пожалуйста, кто-нибудь, вашу мать, возьмите трубку...

23

Шейла Бригем стала понемногу приходить в себя, и Алану удалось выудить из нее самое главное: она вырубила Хью прикладом винтовки. Значит, никто не попытается пристрелить их, когда они войдут в эту дверь.

Во всяком случае, он на это надеялся.

— Давай, — сказал он Норрису, — пошли.

— Алан... Когда она вышла... Я подумал...

— Я знаю, что ты подумал, но ничего плохого не случилось. Забудь об этом, Норрис. Там внутри — Джон. Пошли.

Они приблизились к двери и встали по обеим ее сторонам. Алан взглянул на Норриса.

— Входи потихоньку, — сказал он.

Норрис кивнул.

Алан ухватил дверную ручку, резко распахнул дверь и нырнул внутрь. Норрис, пригнувшись, последовал за ним.

Джон, ухитрившийся встать на ноги, одолел почти весь путь до двери. Алан и Норрис врезались в него, как арьергард старых питтсбургских меченосцев, и Джону пришлось испытать последнее болезненное унижение: сшибленный своими коллегами, он покатился по вымощенному плиткой полу, как кегля от меткого удара шаром в баре. Он с грохотом врезался в противоположную стену и издал какой-то усталый крик боли.

— Господи, это же Джон! — закричал Норрис. — Что за хрень!

— Помоги мне управиться с ним, — сказал Алан.