Самое необходимое

— Да, — пообещал Алан. — Можете на меня положиться.

— Вы сможете воспользоваться лестницей в другом конце коридора, когда будете уходить из палаты Шона Раска. Что я вам, конечно, делать не разрешила.

Алан встал и, повинуясь неожиданному импульсу, поцеловал ее в щеку.

Мисс Гендри вспыхнула.

— Спасибо, — сказал Алан.

— За что? Я ничего не делала. А теперь я, пожалуй, схожу выпью кофе. Пожалуйста, сидите на месте и никуда не выходите, шериф.

Алан послушно сел. Он сидел там, уставясь на Саймона Простака и пирожника, пока двойные двери не захлопнулись за мисс Гендри. Тогда он встал и тихо прошел по ярко раскрашенному коридору, минуя разбросанные игрушки и головоломки, к палате № 9.

9

Алану показалось, что Шон Раск совсем проснулся. Это было детское отделение, и кроватка, в которой он лежал, была детской, но все равно он выглядел в ней очень маленьким. Его тельце выпирало под покрывалом одним маленьким холмиком, и оттого казалось, что от него осталась лишь одна голова, покоящаяся на взбитой белой подушке. Лицо — очень бледное. Под глазами — тени лилового цвета, почти как раны, а глаза смотрели на Алана без всякого удивления. Темный завиток волос лежал посередине его лба как запятая.

Алан взял стул у окна и подвинул его к тому краю кровати, где возвышался поручень, предохранявший Шона от падения. Шон не повернул головы, но его взгляд следовал за Аланом.

— Привет, Шон, — тихо сказал Алан. — Как ты себя чувствуешь?

— В горле пересохло, — хриплым шепотом ответил Шон.

На столике возле кровати стоял графин с водой и два

стакана. Алан налил воды в стакан и наклонился над поручнем кровати.

Шон попытался сесть и не смог. Он откинулся на подушку со слабым вздохом, отозвавшимся болыо в сердце Алана. Его мысли обратились к его собственному сыну — бедняге Тодду. Когда он просунул руку под шейку Шона Раска, на него мгновенно накатили воспоминания. Он увидел Тодда, стоявшего у «скаута» в тот день и машущего ему рукой в ответ на его прощальный жест; безжалостная память осветила каким-то перламутровым светом, заигравшим вокруг лица Тодда, каждую любимую черточку.

Рука Алана дрогнула. Немного воды пролилось на больничную пижаму Шона.

— Прости.

— Ничего, — хриплым шепотком ответил Шон и жадно отпил воды. Он выпил почти полный стакан и икнул.

Алан осторожно опустил его на подушку. Шон вроде бы немного оживился, но в глазах его по-прежнему не было и тени какого-то желания или интереса. Алан подумал, что никогда еще не видел, чтобы маленький мальчик выглядел таким жутко одиноким. И снова его мозг попытался вызвать последний образ Тодда.

Он отогнал видение прочь. Сейчас надо было делать дело — выполнять свою работу. Эго была грязная работа, чертовски щекотливая, но он все сильнее и сильнее чувствовал, что это еще и страшно важная работа. Безотносительно к тому, что может происходить сейчас в Касл-Роке, в нем росла уверенность, что по крайней мере часть ответов лежит вот здесь, за этим бледненьким лбом и грустными, безучастными глазами.

Он обвел взглядом комнату и выдавил улыбку.

— Унылая палата, — сказал он.

— Ага, — тихо произнес Шон. — Совсем тусклая.

— Может, немного цветов ее хоть как-то оживят, — сказал Алан и провел правой рукой по левому запястью, незаметно вытащив сложенный букетик бумажных цветов из потайного местечка под часовым браслетом. Он знал, что испытывает свое везение, но все-таки решил попытаться. И почти пожалел об этом. Два бумажных цветка порвались, когда он вытаскивал игрушку и раскрывал букет. Он услышал усталый треск старой пружинки. Это наверняка было последнее представление данного экземпляра «Цветка с сюрпризом», но Алану все жеудалось его выполнить. И Шон в отличие от своего братишки был явно поражен и доволен, несмотря на свое душевное состояние и транквилизаторы, которыми напичкали его нервную систему.

— Вот это да! Как вы это сделали?

— Да просто немножко волшебства... Хочешь, оставим их здесь? — И он потянулся, чтобы поставить букетик бумажных цветов в графин с водой.

— He-а. Это же просто бумага. И они порваны в нескольких местах. — Шон задумался, видимо, решив, что это прозвучало как-то неблагодарно, и добавил: — Хотя фокус классный. А можете сделать так, чтобы они исчезли?

«Вряд ли, сынок», — подумал Алан. Но вслух сказал:

— Попробую.

Он поднял букет так, чтобы Шону было хорошо его видно, потом слегка сжал правую ладонь и стал опускать ее вниз. Он делал это движение гораздо медленнее, чем обычно, учитывая плачевное состояние пружинки, и сам был удивлен результатом. Вместо того, чтобы неожиданно исчезнуть из виду, как это обычно происходило со «складывающимся цветком», он втянулся в его слабо сжатый кулак, словно дымок. Он почувствовал, как усталая пружинка попыталась вырваться и треснуть, но в конце концов решила в последний раз свернуться правильно.