Самое ужасное путешествие

И, наконец, запись от 3 января: «Вчера вечером Скотт рассказал о своих планах достижения Южного полюса. Пойдут Скотт, Отс, Боуэрс, квартирмейстер Эванс и я. Тэдди Эванс с Крином и Лэшли завтра повернут отсюда обратно. Сегодня Скотт закончил свое недельное дежурство по кухне, с завтрашнего дня начинается мое». И это все.

Боуэрс на следующий день записал в дневнике: «На прощание я завтракал в палатке с Тэдди Эвансом, Крином и Лэшли. Спал накануне очень мало, поэтому боялся сегодняшнего перехода. Мы отдали возвращающейся партии различные наши заметки, письма и послания и отправились в путь.

Тэдди и его спутники прокричали нам троекратное приветствие, причем Крин чуть ли не плакал. Сани у них легкие как перышко, они, наверное, легко пройдут весь путь[166]. Мы без труда везем свой груз, до ленча сделали 10 километров, а к 7.15 вечера прошли в общей сложности 20 километров. Идем девять часов в день. При тяжело нагруженных санях это трудно, особенно же утомительно для меня, так как у меня нет лыж.

Сегодня на плато впервые дует северный ветер, к концу маршрута слой снежных кристаллов придает поверхности сходство с песчаным пляжем. Сани тяжелые, словно из свинца. Вечером ветер улегся и, хотя температура – 27 °C, достаточно низкая, было определенно приятно стоять около палатки и греться под лучами солнца. Это был первый после выхода на вершину спокойный вечер. Носки и прочие влажные вещи, вывешенные на ночь для просушки, немедленно покрылись длинными пушистыми кристаллами – точь-в-точь перья. Носки, рукавицы, финнеско за ночь прекрасно высыхают. С ними нет хлопот теперь по сравнению с весенними и зимними путешествиями. На те полтора часа, что длится ленч, я стараюсь раскладывать спальный мешок на солнце, чтобы из него выходила сырость, образуемая дыханием и испарениями тела»[23].

Изобилие солнца, плохое скольжение, переливающиеся облака… ужаснейшие заструги, покрытые, словно можжевельником, пучками кристаллов… вокруг сверкающий лед… небритые лица, заиндевелые усы… день за днем работа до седьмого пота, а руки в петлях лыжных палок порой холодные как лед… легкие перистые облака, несущиеся куда-то рядами тонких обрывков… тучи на горизонте, разгоняемые ветром…

Таковы впечатления от первых десяти дней похода полюсной партии, рассыпанные тут и там по страницам дневника Уилсона. В целом, мне кажется, он доволен.

Вы сами прочтете дневники Скотта и составите свое собственное суждение, но, по-моему, после ухода последней возвращающейся партии с его души спал камень. Дело зашло уже так далеко, что теперь все зависело только от них самих. Все эти бесконечные расчеты с огромной массой цифр, весов, средних данных, все эти годы подготовки, месяцы волнений – ничто не пропало даром. Они продвигаются по расписанию, имея вдоволь пищи, может быть, даже больше, чем требуется, чтобы достигнуть полюса[167] и пройти плато на полном рационе. И то, что причиняло столько беспокойства – ненадежные моторы, пони-страдальцы, ледник – все осталось позади.

Полюсная партия уходит на юг

Завтрак. Слева направо: Эванс, Боуэрс, Уилсон и Скотт