Самое ужасное путешествие

25 ноября. Раннее утро. Прошли с гружеными санями 38 километров и были вознаграждены самыми радостными новостями: партия Кемпбелла в полном составе пришла на мыс Эванс. Все здоровы. Они выступили из Убежища Эванс 30 сентября, здесь появились 6 ноября. Какое счастье, теперь все изменилось к лучшему! Это первое хорошее известие с февраля минувшего года – кажется, с тех пор прошла вечность. Мы надеемся как можно скорее перейти морской лед и выслушать историю их похождений.

26 ноября. Раннее утро. Вчера вечером около 6.45 покинули мыс Хат, к девяти пришли на мыс Эванс и до двух часов утра сидели и разговаривали.

Все члены северной партии выглядят хорошо, не измождены, веселы, с юмором рассказывают о пережитых волнениях и невзгодах.

Я не могу изложить историю их злоключений во всех деталях. Когда наш корабль боролся с паком, пытаясь пробиться к ним, в заливе Терра-Нова при обзоре с высоты 60 метров до самого горизонта простиралась открытая вода. Они решили, что судно потерпело кораблекрушение или забрало всех остальных с берега, а после этого было отнесено на север теми страшными штормами, которые один за другим пронеслись над ними, и не могло уже вернуться назад. О том, чтобы до наступления зимы предпринять по берегу лыжный переход, они серьезно и не думали. Тогда они начали готовиться к зиме, прежде всего вырубили себе жилье в большом снежном надуве, находившемся в километре от места их высадки. В нем они обосновались и обогревались так хорошо, что в августе разрушили одну из трех дверей, построенных из галетных ящиков и мешков.

Печкой им служило днище от жестянки для керосина, топливом – тюленьи кости, облитые и пропитанные ворванью. По словам Кемпбелла, печь давала не меньше жара, чем примус. Конечно, все они были грязные. Наибольшей опасностью для них были дизентерия и птомаиновое отравление.

Весьма занимательны их рассказы о зимовке: о том, как забивали кляп в дымоход, или «о спорте в Антарктике»; о лекциях; о том, как грязны они были; об имевшихся книгах числом четыре, включая «Дэвида Копперфильда»; о том, как ураган унес бамбуковые стойки одной из палаток, ее обитателям пришлось ночью ползком пробираться по льду в пещеру и спать вдвоем в одном спальном мешке, хорошо еще, что имелась запасная палатка; как испортилась запасенная тюленина, они сели на половинный паек, голодали, думали уже, что зимой пропадут, но тут удалось убить двух тюленей; о рыбе, извлеченной из желудка тюленя, – «лучшей нашей еде», о ворвани, которую употребляли в пищу.

Они зарылись так глубоко в снег, что мороз был им нипочем. Все время дули сильные западо-юго-западные ветры, с плато срывались холодные вихри, но в пещере их завывания почти не были слышны. Иногда выдавалось всего по галете в день на каждого, а сахар только по воскресеньям и т. д.

Итак, на этом направлении все обошлось благополучно, и мы поступили правильно, совершив поход на юг, по крайней мере мы получили все записи. Все же, по-моему, лучше хоть какие-то, чем никаких.

Вечер. Фотографии полюсной партии на Полюсе и норвежского гурия (палатка норвежцев, столб и два флага), заснятые нашими, очень хорошие. Одна пленка не использована, на другой – два этих снимка, сделанных аппаратом Бёрди. Выглядят все здоровыми, веселыми, одежда не обледенела[163]. Погода, похоже, стояла безветренная – поверхность выглядит довольно рыхлой.

Аткинсон и Кемпбелл с одной собачьей упряжкой отправились на мыс Хат, затем мы все соберемся здесь. До мыса Хат пока еще можно пройти по прочному льду, но вокруг, сколько хватает глаз, открытая вода.

Вот уже три дня упорно дует южный ветер. Сегодня мулы должны придти на мыс Хат.