Самое ужасное путешествие

Симпсон в метеорологическом отчете утверждает, что температуры, с которыми столкнулась полюсная партия, безусловно следует считать аномальными. Наблюдения, пишет он, «убедительно доказывают, что в самом начале года большие морозы возможны на относительно небольшом расстоянии от открытого моря, где температуры были более чем на 40 градусов выше… Совершенно невозможно поверить, что в марте нормальная разница температур между заливом Мак-Мёрдо и южным районом Барьера составляет около 40 градусов». По мнению Симпсона, температуры, зарегистрированные в марте 1912 года другими санными партиями, а также на мысе Эванс, тоже подтверждают, что мороз, выпавший на долю Скотта, отнюдь не является нормой для осенней погоды.

Симпсон основывается на данных, полученных при запуске шаров с самописцами в заливе Мак-Мёрдо. Они показали, что зимой отраженная радиация выхолаживает окружающий воздух. Поэтому образуется приземный воздушный слой, который может быть на много градусов холоднее вышележащих слоев воздуха. В результате, естественно, температура понижается. Это, однако, происходит только в отсутствие ветра: ветер уносит холодный воздух, воздух перемешивается с более теплым и температура повышается.

По мнению Симпсона, отсутствие южного ветра, неоднократно отмечаемое Скоттом, как раз и явилось причиной необычной стужи. На мысе Эванс температура понизилась на десять градусов[198] против нормы, а там, где был Скотт, – вероятно, градусов на двадцать.[199]

Третий вопрос – это питание. Он важнее всего для будущих полярных исследователей. Как известно, полюсная партия не смогла пройти нужное расстояние из-за того, что люди ослабли, причем несмотря на то, что съедали полный рацион, и даже усиленный, за исключением нескольких дней на спуске с ледника Бирдмора, когда провианта не хватило. И первым потерял силы самый рослый и сильный участник экспедиции, от которого меньше всего можно было этого ожидать.

Рационы делились на два вида: барьерный (Б) – им пользовались при переходе через Барьер на пути к полюсу, и вершинный (В), разработанный после нашего зимнего путешествия. Этот рацион – по-моему, на сегодня самый разумный – составляет 480 грамм галет, 360 грамм – пеммикана, 60 грамм – масла, 17 грамм – какао, 90 грамм – сахара, 26 грамм чая в день на человека. Всего 1033 грамм.

Двенадцать человек, шедшие к полюсу, у подножия Бирдмора перешли на рацион В, исходя из него же им была оставлена провизия во всех закладках на обратный путь. По калорийности он намного превышал барьерный рацион, и в начале лета, когда походы по Барьеру предпринимались на пони или на собаках, люди были бы не в состоянии его съесть. Но погонять пони или собак – это одно, а везти сани самим – совсем иное.

Соотношения жиров, углеводов и белков, необходимые для выполнения определенных работ при определенных условиях, установлены, но абсолютные их величины не определены. Полюсная партия выполняла очень тяжелую работу; температура (а это важнейшее из условий) колебалась от сравнительно высокой при подъеме и спуске с ледника до приблизительно – 29 °C в среднем в разреженной атмосфере плато. Когда они возвращались по Барьеру, с неделю погода была не особенно холодной, но затем нагрянули морозы, достигавшие днем – 34°, а ночью, когда солнце на время заходило за горизонт, даже – 40 °C. Для человека свежего, в неизношенной одежде такая температура, может быть, и не так страшна, но она была убийственной для людей, которые вот уже четыре месяца надрывались день и ночь, почти не зная отдыха, получая – я это утверждаю – недостаточное питание.[200] Значит ли это, что их и в самом деле убил мороз?

Да, несомненно, непосредственной причиной их смерти явились низкие температуры, ибо будь температуры выше, они бы выжили. Они, но не Эванс: Эванс умер до похолодания. Что же убило Эванса? И почему все остальные так ослабели, хотя съедали полный рацион и даже больше? Ослабели настолько, что в конце концов умерли от истощения.