Самое ужасное путешествие

Мне всегда казалось сомнительным, что трагедия могла быть вызвана одними погодными условиями. Предполагалось, что, получая полный рацион, партия достаточно хорошо питается, чтобы, не теряя сил, выполнять работу в тех условиях, в которых она действительно находилась до конца февраля. Они имели больше чем полный рацион, но, вопреки ожиданиям, условия в марте оказались намного хуже, чем они могли себе представить. Когда трое выживших членов партии из пятерых поставили свой последний лагерь, они были в ужасном состоянии. После войны я узнал, что Аткинсон был удивлен этим не меньше, чем я, но в своих выводах пошел дальше меня, так как располагал данными специалистов-химиков о калорийности наших рационов и норм, разработанных на основе последних достижений науки. Примечательно, что, взяв на себя после смерти Скотта руководство экспедицией, Аткинсон увеличил рационы на санные походы в следующем году; иными словами, он уже понимал, что прежний рацион был занижен. Вот некоторые сведения, полученные от Аткинсона. Более подробный отчет о своих изысканиях и полученных результатах он намерен опубликовать сам.

По самым современным нормам тяжелая физическая работа при температуре – 18 °C (мы считаем ее средним показателем хорошей погоды на Барьере) требует 7714 калорий для производства 10 069 футо-тонн[201] работы. Фактический барьерный рацион, который мы получали, давал лишь 4003 калории – эквивалент 5331 футо-тонны работы. Тяжелая физическая работа при температуре – 23 °C (средний показатель, высокой температуры на плато) требует 8500 калорий для 11094 футо-тонн работы. А наш высотный рацион обеспечивал лишь 4889 калорий, то есть 6608 футо-тонн работы. При этом предполагается, что все питательные вещества полностью усваиваются организмом. В действительности, как мы и сами могли убедиться, этого не происходит; в первую очередь это относится к жирам, которые в должном количестве не могли переваривать ни люди, ни пони, ни собаки.

Некоторые факты подтверждают, что рационы нас не удовлетворяли. Прежде всего, после длительных санных вылазок мы, вероятно, были отнюдь не такими здоровыми и бодрыми, какими казались. Несомненно, что в санном походе у его участников постоянно упражняются одни и те же мышцы за счет ослабления других. Например, мы целыми днями могли тянуть сани за счет рук, так что после нескольких месяцев такой работы у нас не хватало сил, чтобы поднять тяжесть. Интересен такой эпизод: когда в феврале 1912 года пришло спасательное судно, четверо только что вернувшихся из трехмесячного похода на юг, в том числе и я, находились на мысе Эванс. Нас присоединили к наземной партии для перевозки грузов с корабля на берег. Практически это означало, что каждый день приходилось в общей сложности на протяжении 30 километров тащить сани и с 5 часов утра до поздней ночи без отдыха ворочать на своем горбу тяжеленные ящики, питаясь от случая к случаю. Так вот, я хорошо помню, какой трудной казалась мне эта работа, да, наверное, и всем тем, кто еще не оправился от тягот последнего санного путешествия. Между тем судовая партия впрягалась в упряжь всего лишь через день – для них, мол, это дело непривычное. Такой распорядок был совершенно неправильным, даже, можно сказать, неразумным, если вспомнить, что некоторых из нас осенью ожидали новые санные вылазки.

Далее можно сослаться на опыт партий, шедших к полюсу. Как вы помните, одна из них двигалась к леднику Бирдмора пешком и везла сани. Несмотря на легкий груз, они похудели на барьерном рационе. Но – это показательно – набрали вес, перейдя на высотный рацион, в частности Лэшли.

Полюсная и две возвращающиеся партии, которые с подножия Бирдмора и до конца путешествия получали высотный рацион, меньше ослабели бы, по мнению Аткинсона, при достаточном питании. Первая возвращающаяся партия покрыла приблизительно 1760 километров. К концу путешествия все обстояло благополучно с теми их мышцами, которые участвуют в тягловом усилии, остальные же, как считает ведший партию Аткинсон, ослабли по крайней мере на 70 процентов. Все участники партии сильно исхудали, хотя им сопутствовали наиболее благоприятные по сравнению с другими партиями условия, да и средние температуры были значительно выше нуля [– 18 °C].

Второй возвращающейся партии пришлось намного хуже. Их было лишь трое, причем один заболел настолько серьезно, что на протяжении 190 километров не мог тянуть сани, а 145 километров его и самого везли. Средняя температура составляла около – 18 °C. Путешественники были крайне утомлены.