Самопревосхождение

—У меня появилась одна идея, – заговорил Захария, медленно подбирая слова и осторожно поглядывая на меня. – с моей точки зрения – неплохая. Что бы вы сказали на то, что сегодня мы с Ильёй сами отвезём Ваню после концерта к Алине? Есть и повод: посмотреть их новые художества. А вдруг там сокрыто нечто стоящее? Жаль будет пропустить, не так ли? – Теперь Захария, похоже, сам увлёкся новой перспективой. – Искусство, знаете ли, такая тонкая штука! И сказать умеет… многое своим особым языком. Ну как, согласны?

В это мгновение у меня перед глазами ясно возникла сцена недавнего нашего расставания после совместного – Ваня, Алина и я – похода в цирк. Весь день мы старались вести себя непринуждённо, как прежде, будто бы ничего особенного в нашей семье не случилось, хотя все прекрасно понимали, что это не так. Ваня слишком оживлённо болтал, задавая мне множество вопросов, я отвечал и тоже его о чем-то спрашивал, Алина, в основном, молчала. Дома Ваня уже с неподдельной радостью стал показывать свою «картинную галерею», одновременно закрывая собою роспись на стене и настойчиво требуя: – Ничего не говори! Работа не окончена.

Алина в это время привычно накрывала на стол. Потом они оба стали усиленно уговаривать меня «поужинать всем вместе», «в этот почти последний вечер перед отъездом», – и мне трудно было отказать им в такой малости. Однако, когда после ужина я стал собираться к себе домой, на старую квартиру, возникло, – нет, не возникло, просто выплыло наружу, – то самое скрытое напряжение, что с некоторых пор существовало всегда между нами, и в этот день тоже. Оно никуда не исчезало, да и не могло исчезнуть… Словом, закончилось всё ужасно.

Сейчас я как будто снова, с тем же тяжёлым чувством, увидел, как Алина отводила взгляд, стараясь прямо, хотя и с усилием, смотреть на меня, и тихо повторяла: «Останься! Уже поздно… Прошу тебя…», а я молча одевался и, наконец, ушёл, пробормотав напоследок что-то вроде: «Не надо, не сейчас, прости…» Навсегда запомнились её прозрачные светлые глаза, постепенно наполняющиеся до краёв слезами, казавшиеся особенно большими на осунувшемся, побледневшем лице, и удивлённый, непонимающий взгляд Вани.

Помню, уже спускаясь быстро по лестнице, я убеждал себя: «Ваня скоро поймёт, да и она, надеюсь, тоже…». И вот теперь услышал бодрый голос Захарии:

– Соглашайтесь! Если вы думаете, что это мне в тягость, то глубоко ошибаетесь – мне самому интересно.

Захария поворачивался в разные стороны, ища глазами мальчиков, и наконец увидел их снаружи, у чугунной решётки сада. Илья позировал уличным портретистам, а Ваня бегал от одного художника к другому, восторженно наблюдая за творческим процессом.

– Вы сказали, что будете ждать нас в саду, – я всё-таки не удержался и сделал замечание.

 -Но мы всё время следили за вами! – воскликнул Ванечка. – И если бы вы нас не заметили, мы бы сами дали вам знак.

Видимо, Захария пожелал расплатиться с молодыми художниками и поэтому обратился к Илье в своей обычной деликатной манере, на этот раз ещё и подчеркнуто-старомодной, на что молодёжь предсказуемо ответила дружным хохотом, Илья тихо заметил, что всё уже сделано, а Захария удовлетворённо покачал головой. Он был автором свода многочисленных неписанных правил поведения «новой школы в миру», одно из которых гласило, что умение свободно вписываться в любую ситуацию, а также легко и естественно из неё выходить, – является неотъемлемым качеством каждого добровольного члена содружества единомышленников, где бы и с кем бы они ни находились.

– Пора! – сказал Захария, взглянув на часы.

Мы крепко взяли мальчиков за руки и быстро зашагали к подземному переходу через Невский проспект.

После концерта я вернулся домой и ещё долго гулял с Дианой вдоль Фонтанки и близлежащих улиц. Иногда мы с удовольствием растворялись в потоках свободных от забот толп людей, похоже, к концу праздничных каникул ставших более разборчивыми в выборе развлечений. Когда пришёл Захария, я уже лежал на диване в окружении множества книг, читая их в той последовательности, которая соответствовала в данный момент моему настроению, – намеренно задерживая своё общение с каким-либо одним автором или откладывая встречу на следующие дни.

В доме было очень тихо. Мама с отцом уехали по делам в Москву, обещая вернуться лишь к Старому Новому году. Мальчики позвонили и попросили разрешения остаться на эту ночь у Алины с тем, чтобы завтра мы их оттуда забрали и отвезли в аэропорт. Воспитанные домашние звери одним своим присутствием доказывали возможность спокойного, молчаливого сосуществования, не исключающего симпатии и взаимопонимания сторон.

– Как у вас хорошо, – сказал довольно поздно вернувшийся Захария, раздеваясь, – особенно после шума и толкотни праздничного люда.

– 

Он подошёл ко мне и коротко взглянул на книги:

—

Я не помешаю?

—

Нет, конечно, я вас ждал.

Захария удобно устраивался в кресле напротив и неспешно разговаривал:

—