Самоубийство

бесконечно от нас далекое и требующее от нас отчета лишь в неопределенном будущем, можно помешать

людям кончать с жизнью. Словом, мы предохранены от самоубийства лишь в той мере, в какой мы

www.koob.ru

социализированы. Религии могут нас социализовать лишь в той мере, в какой они лишают нас права

свободного исследования. Но они больше не имеют и, по всей вероятности, никогда больше не будут иметь в

наших глазах достаточно авторитета, чтобы добиться от нас подобной жертвы. Не на них, следовательно, надо

рассчитывать в борьбе с самоубийством. Впрочем, если бы те, кто видит в восстановлении религии

единственное средство излечить нас, были последовательны, они должны были бы требовать восстановления

самых архаических религий. Ведь иудаизм лучше предохраняет от самоубийства, чем католичество, а

католичество—лучше, чем протестантизм. И однако, протестантская религия наиболее свободна от

материальных обрядов, следовательно — наиболее идеалистична. Наоборот, иудаизм, несмотря на свою

великую историческую роль, многими сторонами связан с наиболее первобытными религиозными формами.

Уже из этого видно, что моральное и интеллектуальное превосходство догмы не имеет никакого отношения к

тому влиянию, которое она в состоянии оказать на самоубийство.

Остается семья, профилактическая роль которой не подлежит сомнению. Но было бы иллюзией думать, что

достаточно уменьшить число холостяков, чтобы остановить развитие самоубийств. В самом деле, если

женатые имеют меньшую тенденцию убивать себя, то сама эта тенденция усиливается с той же правильностью

и в той же пропорции, что и у холостых. С 1880 по 1887 г. число самоубийств среди женатых возросло на 35%

(с 2735 на 3706), среди холостых — только на 13% (с 2554 на 2894). По вычислениям Бертильона, в 1863—

1868 гг. относительное число первых было 154 на 1 млн, в 1887 г. оно было 242, т. е. возросло на 57%. В

течение того же промежутка времени пропорция самоубийц-холостяков возросла не намного больше — с 173

на 289, т. е. на 67%. Увеличение числа самоубийц в течение века не зависит от их семейного положения.

Надо заметить, что в семейном строе совершились изменения, которые мешают семье оказывать прежнее

предохранительное влияние. Тогда как в прежнее время она удерживала в своей орбите большую часть своих

членов от рождения до смерти и представляла компактную, неделимую массу, одаренную своего рода

вечностью, в настоящее время ее существование очень эфемерно. Едва образовавшись, семья уже

рассыпается. Лишь только дети подросли, они чаще всего продолжают свое воспитание вне дома; как только

они стали взрослыми, они устраиваются вдали от родителей, и семейный очаг пустеет. Это почти общее

правило. Можно сказать, что в настоящее время семья, в течение большей части своего существования, состоит только из мужа и жены, а мы знаем, как это мало противодействует самоубийству. Занимая, таким

образом, малое место в жизни, семья не может более служить ей достаточной целью. Не то чтобы мы меньше

любили своих детей, но они не так тесно, не так неразрывно связаны с нашим существованием, и наша жизнь

поэтому должна найти для себя другой смысл. Так как наши дети меньше живут с нами, то нам необходимо

связать свои мысли и поступки с другими объектами.

И прежде всего это периодическое рассеивание сводит на нет семью как коллектив. Некогда семейное

общество представляло не простое собрание лиц, объединенных узами взаимной привязанности,— это была в

то же время группа в ее абстрактном и безличном единстве. Это было наследственное имя, связанное с целым

рядом воспоминаний, с фамильным домом, с землей предков, с исстари установившимся положением и

репутацией. Все это исчезает понемногу. Общество, которое каждую минуту распадается, . чтобы вновь

образоваться в другом месте, в совершенно новых условиях и из совершенно иных элементов, не имеет

достаточно преемственности, чтобы приобрести собственную физиономию, чтобы создать собственную

историю, к которой его члены могли бы быть привязаны. Если люди не заменят чем-нибудь эту старую цель

своей деятельности, по мере того как она от них уходит, то необходимо образуется большая пустота в их

жизни.

Эта причина усиливает самоубийство не только женатых, но и холостяков, так как подобное состояние

семьи заставляет молодых людей покидать родную семью раньше, чем они в состоянии основать

собственную. Отчасти по этой причине все больше растет число одиноких людей, и мы видели, что подобное

одиночество усиливает наклонность к самоубийству. И однако, ничто не может остановить этого движения. В

старое время, когда каждая местная среда была более или менее замкнута для других благодаря обычаям, традициям, отсутствию путей сообщения, каждое поколение поневоле оставалось на родных местах или в

крайнем случае недалеко от них уходило. Но по мере того, как эти барьеры падают, как отдельные среды

нивелируются и перемешиваются, индивиды неизбежно рассыпаются на огромные открытые им пространства, преследуя свои личные цели или, вернее, интересы. Никакими искусственными мерами нельзя помешать