Самоврачевание и скотолечение у русского старожилого населения Сибири

Трудные роды. Нердки случаи, когда „Богъ не даетъ скоро“. Роженица „мучитца“ сутки и боле. Баушка заставляетъ ребятенокъ передъ иконой молиться Богу, чтобы Онъ „не заставилъ сиротать“; дочери, по совту баушки, расплетаютъ свои косы, чтобы облегчить муки матери; баушка даетъ ей выпить разведенный порохъ, отъ котораго младенецъ долженъ скорй выйти. Если роженица впадаетъ въ безпамятство, въ это время желательно присутствіе мужа²: онъ поитъ жену водой изъ своего рта. Въ отсутствіе мужа баушка сама поитъ ее водой, но не изо рта. Если вс эти средства оказываются недйствительнымн, роженицу стараются испугать. „Ужъ третій день мучаюсь. Четыре баушки у меня. Водятъ меня по изб. Вс бока изодрали мн. Ноншнія баушки деревяннымъ масломъ растираютъ, а раньше, какъ я-то молодая была, все мыломъ растирали… Такъ издерутъ бока, что когда-то когда ихъ заростишь!… Водятъ меня баушки по изб. Подвели къ окошку, а за окошкомъ, на улиц-то, какъ грянетъ выстрлъ… Это дядюшка Павелъ (Огурцовъ) съ пашни пріхалъ, узналъ, что долго мучусь, и говоритъ: надо напужать ее, скоре Богъ дас(т)ъ. Пошелъ подъ окошко (а окошки вс закрыты на ставни) и выстрлилъ³. Я испужалась, вздрогнула… Дядюшка Павелъ вбжалъ въ избу, взялъ меня на руки – тутъ я и родила. Скоро тако. А то хотли въ Тулунъ хать (въ Курзан тогда⁴ церкви еще не было), просить попа открыть царскія двери⁵: говорятъ, при трудныхъ родахъ помогатъ“ (Е. А. В-ва).

363

Въ случаяхъ „неправильныхъ родовъ“, „когда ребенокъ пошелъ ручкамъ али ножкамъ, баушка прилаживатъ руки: пытатца выправить ребенка, пихатъ ручку али ножку въ роды“ и т. д. Иной разъ достаточно, посл того какъ рука или нога ребенка „вправлена въ роды“, „встряхнуть“ роженицу – и ребенокъ выйдетъ благополучно. Однако каждая деревня знаетъ случаи, подобные тому, который имлъ мсто на годахъ на участк Едагонъ. Ребенокъ пошелъ бокомъ, показалась сначала ручка. Приглашенная баушка перепугалась. Послали въ с. Икей (въ 12 вер.) за фельдшеромъ, но тотъ отказался хать на одной лошади, потребовавъ пару лошадей… Позвали мстнаго „акушера“. Онъ быстро явился, засучилъ рукава и, какъ умлъ, сталъ вытягивать ребенка за руку… Когда явился фельдшеръ на пар лошадей, нашелъ мертвую мать и истерзаннаго ребенка.

Уходъ за роженицей.

Въ рдкихъ случаяхъ женщина „распростатца“ стоя на колняхъ; ни одна изъ знакомыхъ мн деревенскихъ повитухъ не рекомендуетъ этого. „Сколько по изб ни ходишь, ни мечешься, ни кричишь, а баушка все на кровать какъ-нибудь уложитъ“.

Какъ только „Богъ дас(т)ъ“, ребенка завертываютъ въ „чёрныя рубахи“, т. е. грязное блье, кладутъ около матери или держатъ на рукахъ и ждутъ, когда выйдетъ „мсто“. Ждутъ съ полчаса; если его черезъ такой промежутокъ времени нтъ, начинаютъ тревожиться. Пройдетъ съ часъ, – тогда ужъ принимаютъ мры, вызываютъ у роженицы рвоту¹: „толкаютъ въ ротъ косу (волосья), поятъ дрожжами“ (Дарья Кирилловна Кокушиха, Мара Алексевна Распопина).

Когда мсто выйдетъ, бабушка перевязываетъ и перерзаетъ пупокъ, кладетъ завернутаго въ тряпье ребенка на печь или на постель матери, обмоетъ у матери „крови“ и принимается „обихаживать мсто“. Его моютъ водой и кладутъ вмст съ краюшкой хлба, посоленной „сольцой“, въ чистую тряпочку и хоронятъ въ заваленк подполья². Надъ этимъ мстомъ нкоторыя баушки сютъ немного (съ горстку) ярового хлба и тотчасъ же польютъ; когда появятся ростки съ вершокъ, тогда ихъ срзаютъ. Этотъ „овёсикъ“ или „ячмёнекъ“ поздне употребляется какъ лкарственная трава въ случа болзни ребенка: при ночномъ рёв, испуг и др. (Тулунъ, Гадалей). Воды, крови и пр. выливаютъ куда-нибудь въ уголокъ, чтобы никто не видалъ.

364

Мсто обязательно нужно обиходить и похоронить. Съ одной знакомой мн женщиной, Д. К., былъ лтъ десять тому назадъ такой случай. Родила она лтомъ въ бан. Мсто упало подъ полъ, благодаря неосторожности баушки. Баушка его не достала; такъ оно необихоженное тамъ и осталось; долежало до зимы. Д. К. удивилась небрежному обращенію баушки съ мстомъ, но ничего ей не сказала, боясь обидть… Однако посл горько покаялась, что была такая несмлая, не сказала. Долгое время она не поправлялась съ родинъ. Чахла до самой зимы. Видитъ, дло плохо, – разсказала обо всемъ мужу. Пошли ночью, чтобы никто не видалъ, въ баню, вынули плаху изъ полу, вырубили мсто и принесли въ избу; тамъ оттаяли его, вымыли, похоронили какъ слдуетъ, – стала Д. К. съ тхъ поръ поправляться¹.

Если мать „ладна“, т. е. если она не чувствуетъ себя очень плохо, ей въ скоромъ же времени даютъ простого вина „для аппетиту“ и предлагаютъ пищу. „Если ночью разршилась, то только лишь утромъ немножко покормятъ: жиденькимъ чайкомъ съ хлбомъ и солью; а если кто побогаче, то баушка испечетъ рыбный пирожокъ, а къ обду – похлебочку изъ мяса. Въ старину въ д. Шабарт, да и въ другихъ-прочихъ деревняхъ, водилось обнаковенье – носить угощенье родильниц². Обощи (овощи) не даютъ не мен недли“ (Е. А. В-ва).