Самоврачевание и скотолечение у русского старожилого населения Сибири

Когда ребенокъ не подаетъ признаковъ жизни, необходимо позвать кого-нибудь, „кто тутъ пригодитца“, лучше всего – отца ребенка. Онъ бьетъ палочкой въ дно сковородки и „гаркаетъ“ по имени мать, если родилась двочка; „гаркаетъ“ (по имени) отца, если родился мальчикъ. А баушка въ это время слегка ударяетъ или толкаетъ ребенка по мягкимъ частямъ, держа его на ладони лицомъ внизъ, время отъ времени дуетъ ему въ носъ, пока ребенокъ не закричитъ. Иныя баушки, напр. П-на, окуриваютъ зажженною тряпкою, подносятъ ее къ носу, „отдуваютъ въ носъ и въ ротъ младенцу“, чтобы вызвать крикъ или чиханье. Затмъ ребенка обмываютъ въ корыт теплой водой, читая при этомъ коротенькія молитвы, и пеленаютъ.

Отправляясь съ роженицей въ „первую баню“, баушка несетъ и ребенка. Покамстъ мать разогрвается, баушка „принимается за ребенка“. Держа его на колняхъ, она „правитъ ему членики“: вытягиваетъ накося руку съ ногой, разглаживаетъ спину, правитъ головку¹ и т. д., затмъ моетъ его мыломъ. „Другой ребенокъ, когда мать его бита мужемъ во время беременности, еще въ брюх испуганъ“; поэтому баушка въ бан читаетъ молитвы отъ испугу. Если ребенокъ здоровенькій, онъ лежитъ въ бан, пока баушка правитъ и моетъ

367

мать; въ противномъ случа его уносятъ (кто-нибудь изъ домашнихъ) въ избу ране этого.

Появленіе новорожденнаго дтямъ объясняютъ различно: „изъ лсу принесли“, „мама изъ титечки вынула“, „баушка дитю принесла“, „подбросили“, „въ подполь нашли“ и т. п.

– ----

Въ первые же дни своей жизни ребенокъ крикомъ „проситъ зыбку“ (такъ взрослые переводятъ на свой языкъ крикъ ребенка). Часто зыбка переходитъ отъ одного ребенка къ другому. Въ иныхъ зыбкахъ „стало на свои ножонки“ до десятка и боле ребятъ. Иныя, выполнивъ свое назначеніе у одного поколнія, поступаютъ въ пользованіе другого, длаясь такимъ образомъ „фамильнымъ достояніемъ“…

Сколько безсонныхъ ночей, сколько материнскихъ слезъ и страданій видла такая зыбка!.. Зато среди безбрежнаго океана безысходной тоски и невыплаканнаго бабьяго горя она, эта зыбка, видла т немногія свтлыя минуты счастья, которыя знаетъ только мать.

Зная въ своемъ прошломъ и настоящемъ безпросвтную нужду, постоянную заботу, крестьянка-мать, качая эту старую зыбку, не перестаетъ хоть въ мечтахъ жить другой жизнью, когда у нея вырастетъ „замна“, съ которой теперь она проводитъ безсонныя ночи…

И сколько разъ надъ старой зыбкой повторялись эти мечтанія о кормильц, переданныя въ словахъ монотонной, сотканной изъ обрывковъ, колыбельной псенки, которую поютъ съ малыми измненіями по всмъ селамъ и деревнямъ Нижнеудинскаго узда:

Кеша 1

вырастетъ большой,Будетъ бережкомъ ходить.
Будетъ бережкомъ ходить,
Будетъ рыбку ловить.
Будетъ рыбку ловить,
Будетъ мамку кормить.

Однако „много воды утекётъ“, пока вырастетъ замна… Долго-долго придется еще „байкать“ будущаго кормильца.

Бай, бай, бай, бай,
Поди, бука, подъ сарай.
Поди, бука, подъ сарай,
Конямъ сна надавай.
Кони сна не дятъ,

Все на Кешеньку глядятъ.
Баю-баюшки-баю,
Колотушекъ надаю.
Колотушекъ двадцать пять,
Будетъ Кеша крпко спать.

368

Сонъ ходитъ по лавочк,
А дремота – по кут.
А дремота по кут
Ищутъ Кешеньку везд.
Гд Кешу найдутъ,

Тутъ и спать укладутъ.
Богородица дала,
Въ окошечко подала:
– Нате-ка, водитеся,
Да смотрите, не лнитеся…

Такъ и длаютъ: не лнятся и, по мр силъ (а бываетъ и сверхъ силъ) и разумнія, воспитываютъ, заботятся о сохраненіи жизни и поддержаніи здоровья, о чемъ свидтельствуютъ многочисленные способы и средства лченія дтскихъ болзней; наблюдаютъ также отдльные, чмъ-либо замчательные, моменты въ жизни ребенка.

Какъ только ребенокъ начнетъ „ставать дыбки“, ждутъ, когда онъ „переступитъ“, т. е. сдлаетъ первый шагъ. Въ этотъ моментъ мать либо кто-нибудь изъ семьи беретъ ножъ и длаетъ такія движенія, какъ будто ржетъ что-то на полу, между ступнями ногъ ребенка, – „разрзаетъ путу“. Какъ только пута разрзана, ребенокъ „пойдетъ ходить“ (Тулунъ, Заусаева).

Вопросъ о судьб, которая ожидаетъ новаго жителя земли, интересуетъ окружающихъ съ первыхъ же дней, съ появленіемъ его на свтъ.

Примчаютъ:

„Если ребенокъ на рукахъ легкой и крпкое тльце у (н)его, – долговчной“ (К. И. Б-ая).

„Если ребенокъ родился подъ полный мсяцъ, онъ долговченъ, а (если) родился на ущербъ-мсяцъ – не жилецъ“¹.

„Если родился въ ненастье – счастливой (богатый) будетъ“.

„Мохнатой родится – счастливой будетъ“.

Родившійся въ сорочк (въ рубашк) особенно счастливъ². Сорочка иметъ значеніе предохраняющаго амулета: небольшую часть ея зашиваютъ въ тряпочку и носятъ на крест. Съ потерей амулета теряется и счастье³.