Самые чужие люди во Вселенной

Норбер поднимается и говорит: «Завтра папа с мамой начнут укладывать вещи. Пока они будут возиться у себя в комнате, мы сможем вывести пришельца из шкафа».

Предпочитая не обсуждать слово «пришелец», я киваю, и он выходит, оставляя меня одного. Ну, не совсем одного. Я прислушиваюсь как могу, но не слышу ни дыхания, ни шевеления. Молниеносно раздеваюсь до трусов и забираюсь под одеяло. Я в каюте корабля, которому грозит крушение, а в трюме прячется тайный пассажир. Если капитан узнает, я дорого заплачу за это.

И я засыпаю.

По крайней мере, долго пытаюсь заснуть.

5

Открываю глаза рано, около шести утра. Жалюзи я опустил, но не закрыл наглухо, и темноту пунктиром пробивает свет. Все видно, почти как днем. Незнакомец вышел из шкафа и уснул на полу, положив голову на мешок с моей старой одеждой. Беда, если бы родителям пришло на ум зайти ко мне. Слава богу, еще слишком рано. Человек приподнимается. Я и не заметил, что у него глаза открыты. Тихонько что-то стрекочет. Я соображаю, что он просидел в комнате уже двенадцать часов. Встаю, натягиваю джинсы и футболку, открываю дверь. Прикладываю палец к губам: тсс. Он выходит за мной в коридор. Можно не бояться, родители раньше девяти-десяти утра не проснутся — воскресенье. Открываю дверь в туалет, в ванную. Даю понять, что он может ими воспользоваться, и указываю направление обратно к своей спальне. Снова прикладываю палец к губам. Понял ли он меня? Умеет ли он спускать воду или включать кран? Надеюсь, да. Не могу же я все время стоять рядом и помогать.

Ложусь на кровать и жду. Не знаю, что мне делать, если кто-нибудь из родителей проснется. Это будет катастрофа. Жду. Прислушиваюсь. Мертвая тишина. Через две минуты незнакомец снова появляется в комнате. Встаю, прохожу позади него, спускаю воду в туалете, заглядываю в ванную, но там ни следа его пребывания не обнаруживаю. Возвращаюсь к себе. Он стоит перед раскрытым шкафом. Хотел бы я с ним поговорить, да не знаю как. Незаметно поднимаю жалюзи. Пишу на листке свое имя — Джеф, протягиваю ему бумагу и ручку, он смотрит, но не берет.

Похоже, у него на родине никогда не открывали бутылки с водой, никогда не видели карты мира, не спускают за собой воду, не держали в руках ни ручки, ни бумаги. Мне вдруг становится страшно. Беспричинный страх. Может, этот тип попросту сумасшедший, больной на всю голову. Он не пытался задушить меня ночью, но это еще ничего не значит. Психи иногда действуют под влиянием внезапного срыва. Так нельзя. Я должен что-то предпринять. Не хочу вышвыривать его на улицу и не хочу говорить родителям, что мы привели в дом постороннего, но и держать его в шкафу больше не хочу.

«Вы не спите?» — раздается шепот Норбера. Еле сдерживаю крик: не слышал, как он встал и вошел в комнату. Надо же, мой братец-слонопотам умеет передвигаться крадучись. Мы должны спрятать пришельца, пока папа с мамой не проснулись. Мне жутко не нравится определение «пришелец», но некогда рассуждать: Норбер прав, слишком рискованно оставлять незнакомца на весь день в моей комнате. Я спрашиваю, есть ли у Норбера идеи, ведь нельзя отправить человека обратно в подвал: взломщики могут вернуться. Вопрос уже решен, как ни в чем не бывало отвечает Норбер, укрытие на день есть, нужно торопиться. Он протягивает человеку толстовку и бейсболку, а мне говорит не стоять столбом, а сбегать на кухню за едой и водой.

Мы быстро спускаемся в холл. Любому встречному мы показались бы кучкой подростков, ничем не примечательных. Один мальчик крупный для своих лет, в сером спортивном костюме, один худющий, натянул капюшон поверх кепки, и один страшноватый на вид, в застиранной черной футболке с надписью Metallica белыми буквами. Норбер так и не сказал мне, куда мы идем. В холле он останавливается в нерешительности. Если за парковкой следят, нас увидят. Человека, зажатого между нами двоими, могут и не узнать. Но сам факт, что три подростка вышли из дома воскресным утром в полседьмого, может вызвать подозрение.

Поздно, назад уже не повернешь. Делаю глубокий вдох. Ну и ладно, говорю, наврем, что идем в футбол играть. Ненавижу футбол, парирует Норбер и открывает дверь. Мы на улице. Стараюсь не озираться по сторонам, чтобы высмотреть шпиона. Норбер пересекает парковку, мы за ним, как можно непринужденнее. Переход через дорогу, идем справа от тротуара. Район кажется еще пустыннее, чем вчера вечером. Ни машины, ни собаки, ни кошки, никого, буквально никого. Небо в вышине уже поголубело. Мы подходим к культурному центру, огибаем его и направляемся к тому месту, где вчера брат нашел убежище незнакомца под строительными лесами.

«Мы куда идем?» — снова спрашиваю.

Норбер поднимает на меня глаза, переводит дух и наконец отвечает: на стройку, там безопасно.