Самые яркие звезды

Полицейские выскочили из машины и сразу бросились на Каэла. Я закричала, рванулась к нему, но тут Остин упал и сшиб меня, и я рухнула на его противника, который молотил кулаками воздух. Я пыталась закрыться рукой, и в этот миг закричал Каэл. Не просто вскрикнул, а издал какой-то животный крик боли, меня буквально пронзивший. Я уже не думала, как защитить себя, ведь полицейский примерялся ударить дубинкой по правой, больной ноге Каэла.

Опять раздался крик. Может, это Кэти кричала, а может, я. Не помню. Помню одно: Остин как-то ухитрился добраться до синего «Форда», затащить туда задницу и тихо залечь.

А нас с Каэлом допрашивала полиция.

– Куда вы направлялись?

– Вы точно не пили на вечеринке?

– А ну, солдат, покажи удостоверение.

Я смотрела на копов во все глаза. Второй участник драки унес ноги, а им приспичило требовать удостоверение у Каэла. Куда это годится – он даже не дрался, а с ним вон как обращаются. Я так ему и сказала, а он ответил, что лучше с полицией не спорить.

Не зря мама говорила: дай человеку власть, и он такого наворотит… С каждым днем я все больше убеждалась в ее правоте.

Только через час мы наконец сели в машину.

Остин проснулся почти у самого дома. Был явно не в себе и требовал то Кэти, то нашу маму, то бутерброд с арахисовым маслом.

Каэл помог втащить братца на второй этаж и практически затолкал в постель, а мой папа еще додумался прислать мне, едва мы отъехали, эсэмэску с вопросом – не пил ли Каэл перед тем, как сесть за руль. Я удивилась, что отец так поздно не спит, но отвечать не стала. С меня было довольно.

– Кажется, он не просто пьян, – сказал Каэл.

– В каком смысле? – Я сурово глянула на Каэла. Нашел время на пустые обвинения. Моему брату на стрижку денег не хватает, не то что на наркотики, или выпивку, или даже его любимые мексиканские ресторанчики.

– Ничего особенного, подумал вслух.

– Лучше не стоит.

Мне хотелось защитить брата. Вовсе он не под наркотой, просто выпил больше, чем следует.

– Давай оба помолчим.

Кажется, я пыталась вывести Каэла из себя, и это было совсем уж нечестно, особенно учитывая разборки с полицией. У меня в голове не укладывалось, как они с ним обошлись. Словно имели что-то против него лично. Едва не врезали ему дубинкой по больной ноге. Зрелище было страшное, а вспоминать о нем – еще страшней.

– Извини.

Я дотронулась до его руки. Он сжал своими теплыми пальцами мою ладонь, и мне опять стало спокойно.

– Извини, что тебе пришлось такое терпеть. Заступаться за Остина, разбираться с этой чертовой полицией, опять нянчиться с Остином… Извини за все проблемы, которые я тебе в последнее время доставила.

Каэл остановил машину и поднес мои пальцы к губам.

– Оно того стоит, – сказал он и нагнулся меня поцеловать. – Надеюсь, ты всегда будешь так ко мне относиться.

– Всегда?

– Ладно, чтобы тебя не пугать, пусть не всегда.

– Почти всегда?

Он с улыбкой кивнул и прижал меня к себе. С ним даже в центре тайфуна я чувствовала бы себя надежно защищенной. Притом я сознавала, что необъективна и к моему воображению не помешало бы добавить пару порций реальности. Однако вместо того чтобы ступить на твердую почву, я счастливо парила в небе, и когда целовала Каэла, в голове звучал мамин голос: «Самые яркие звезды сгорают быстрее, а потому, пока можно, их нужно любить». Она сказала это лишь однажды, но я помнила ее слова и много лет спустя. Теперь, когда мама ушла, я и вовсе не могу забыть ее изречения и всякие поверья, которые она годами собирала.

– Поехали домой, – предложила я, зная, что Каэл поймет: речь о моем доме.

Мы ехали в умиротворенном молчании, и вскоре я уже не думала о маминых словах.

Глава 56

Не знаю, как бы я выжила без любимой работы. Речь не только о деньгах, хотя, видит бог, они очень нужны. Важнее другое: изо дня в день я поворачивала ключ в замке передней двери, зажигала ароматические свечи, проверяла, достаточно ли свежих полотенец, хватит ли массажного масла. И каждый шаг позволял мне выйти из моей скорлупы, приблизиться к миру. Я была уверена в своем мастерстве, гордилась тем, что помогаю людям распутывать сложные узлы в их жизни. И теперь все это было важно, как никогда; теперь я пыталась распутать собственную жизнь.

Мали поняла, почему я опоздала. Когда я позвонила и рассказала, что случилось с братом, она даже предложила взять выходной. Я с благодарностью отказалась. Каэла вызвали в часть, а мне требовалось чем-то себя занять. Я хотела пойти с ним, но побоялась: вдруг сослуживцы подумают, будто он пришел с женой. Еще больше я боялась, что мне это понравится. А расставаться с ним было невыносимо; я звонила ему даже по дороге в салон.

Да, работу свою я любила и все же к концу смены уже хотела домой, тем более, что обещал подойти Каэл. Смена у меня до четырех, а уйти я надеялась в три – если не забредет случайный клиент.

Я еле ползала от усталости после нашего «свидания», после вчерашней чертовой ночи. Я вспоминала, как Каэл поспешил на помощь Остину, как поцеловал меня в лоб, когда я плакала в его объятьях.