Самый большой подонок

И пуговица будто транслировала мысленный ответ на волнующий меня вопрос. Ответ выглядел головокружительно неправдоподобным, но в то же время неумолимо, единственно правильным: моя первая поездка проходила в лифте… Павильона Гнусностей!!! Вот так, бродяга: лифт роддома и лифт Павильона – один и тот же лифт! Если это так, то достаточно мне сейчас шагнуть в холл, войти в кабину лифта – и он доставит меня в «сумасшедший роддом». Как-никак, оттуда гораздо ближе до родного дома, чем от Павильона Гнусностей.

Я ещё раз внимательно осмотрел пуговицу и бережно спрятал её в потайной карман. Она заслужила право быть сохранённой и вновь пришитой к провонявшей потом и кровью рубашке.

Я покинул накопитель, пересек холл и вошёл в лифт. Поколебался и нажал вторую снизу кнопку – куда кривая вывезет? Предстояло проехать всего один перегон, и я нетерпеливо топтался у дверей, не выходя из рабочего ритма. Нет, мне никогда не удастся приноровиться к здешним особенностям: кабина визжала, тряслась и скрипела вдвое дольше, чем потребовалось ей на спуск из башенки к Павильону. А ведь на панели насчитывалось семь кнопок!

Лифт встал, но дверь осталась закрытой. Я попробовал открыть её – для меня это всегда было парой пустяков, – но потерпел фиаско. Мне сделалось жарко. Ещё одна попытка – с третьей снизу кнопкой – завершилась безрезультатно. Пора было перестать гонять дурочку по кругу, но я скрупулезно и педантично, как при серьёзном научном исследовании, перебрал весь ряд кнопок. И сделал очередное маленькое открытие: на самом верхнем уровне, то есть в башенке, дверь тоже отказывалась открываться.

Проклиная себя на чём свет стоит, я снова поехал вниз. От этих никчёмных экспериментов мне стало не просто жарко – я взмок как загнанная хакером компьютерная мышь. Вспоминая клятвы, обеты и самонакачки, я старался не выйти из рабочего ритма, дабы не лопухнуться при внезапном появлении соплеменников карлика. Во второй раз попадать в страдательный залог мне до смерти не хотелось. Но разве то, как меня «прокатили» на этом лифте, не означает, что я снова нахожусь в Passive Voice – то есть в страдательном залоге? Эта бессмысленная езда то вверх, то вниз переводила, переключала, перебрасывала меня из состояния тупого отчаяния в беспричинное бесшабашное веселье и обратно.

Бесконечное возвратно-поступательное движение вызвало в памяти бородатый анекдот. Один старичок говорит другому: «Я слышал, до перестройки ты был членом суда?» «Да, – отвечает второй, – славное было время. Членом сюда, членом туда…».