Самый большой подонок

Лифт продолжал ползти вниз, я продолжал идти ко дну. Его движение не поддавалось расчёту и экстраполяции, здравому смыслу и логике. Хаотическая пляска взбесившегося времени, резиновая упругость то растягивающегося, то вновь сжимающегося пространства.

С устало-облегчённым вздохом добравшейся до стойла стельной коровы кабина замерла на нижнем, надо полагать, этаже. За переборкой едва слышно прожужжал сработавший конечник, и двери наконец отворились. Я пулей вылетел в холл… Павильона Гнусностей!

Стоявший в холле диван так и лез на глаза. Неплохо бы завалиться на мягкие подушки и провести очередную проверку популярной теории, утверждающей, что утро вечера мудренее. Но утро уже настало, поэтому я с видом отворачивающейся от куста винограда лисицы обогнул диван и вступил в накопитель.

Послонявшись по накопителю, вспомнил об удивительном баре в тумбочке. Уставшему организму требовалась разрядка, и моя рука инстинктивно потянулась к дверце. Открыв её, я увидел на полке красивую пузатую бутылку – не из самых старых, с «винтом». Мне было всё равно. Взял сосуд, посмотрел на свет: его заполняла золотистая жидкость. Достал из верхнего ящика тумбочки чистый стакан, плеснул самую малость. Залпом опрокинул в себя несколько десятков граммов «лукафтеровки» и с трудом смог поставить стакан на тумбочку.

Не иначе, в бутылке хранился яд кураре или мощный стеклоочиститель. Будто два «антигоста» вонзились мне под коленки. С перехваченным горлом я рухнул в кресло.